Брачный сезон

— Допустим, ты права. Но что от нас-то нужно этому бывшему директору?

— Как что? — Я просто удивлялась его несообразительности. — Если мне не изменяет память, у твоего прадеда был внебрачный сын от местной вдовушки. Родственник твой, между прочим. Может быть, он тоже претендует на наследство? Ну, не он, конечно, его, поди, уже и в живых-то нет, а его сын, например. Кстати, Димыч, это он мне по башке надавал. За родственника ответишь, — пригрозила я.

Димка все еще плохо соображал.

— Ты хочешь сказать, что какой-то мой дальний, кстати, незаконный, родственник обретается где-то на дачах и мечтает умыкнуть мое наследство?

— A-а, проняло наконец. А то все твердил: «Какое еще наследство?» Да, дорогой мой, другого объяснения всем нашим перипетиям я не нахожу. Фира, как тебе моя версия? — обернулась я назад.

— Уж и не знаю, что подумать...

— Если предположить, что твоя версия верна, — Димка наконец начал выходить из состояния ступора, — тогда мы поймаем этого гада в два счета. Ты же его в лицо знаешь.

— Знаю, — согласилась я, — но, как это ни странно, раньше я его никогда не видела.

— А что же тут странного, — встрял Фира, — такой большой поселок, почитай, пятьсот домов. Снял, к примеру, дачу на другом конце поселка и сидит себе тихо. Вылезает только по ночам, чтобы нас подслушивать.

— Не только по ночам. — Я вспомнила про Маклахена. — А и днем.

— А откуда он вообще про меня узнал? — недоумевал Димка.

— Ну, это лучше у него спросить.

— Так ты думаешь, он сейчас на дачах?

— Нет, я думаю, что он на пути в Шереметьево.

— Это почему же? —удивился Фира.

— А там международный аэропорт, дорогой. Можно в Париж улететь. Ну, разумеется, если есть с чем лететь. Я ж не знаю, что было в сундуке, да и насчет кулона пока ничего не ясно. Нашел этот гад кулон или нет? Короче, как теперь видно, не только тебе, Димыч, нужно было подтверждение родства. У твоего родственничка с этим тоже было не густо. Вот он и гонялся за нами.

Димка, ничего не сказав, включил зажигание и выехал на трассу. Километра два мы ехали молча, потом он произнес:

— А вы знаете, я был бы не против иметь родственника...

— Даже такого? — Мы с Фирой в недоумении переглянулись.

— Не знаю, — грустно ответил Димка. — Я ведь один на этом свете.

Фира аж подскочил на заднем сиденье, и его рыже-седая башка просунулась между нами:

— Это как это один? А мы? А нас ты за кого держишь? Мы, значит, тебе чужие, а этот уголовник — родственник. — Фира пыхтел от негодования.

— Ну, что ты, старик, — улыбнулся Димка. — Какие же вы чужие? Вы роднее родных. Кстати, а почему ты его в уголовники записал?

— А кто же он? Сундук спер, Марьяночке голову пробил, за нами гонялся, — загибал Фира пальцы.

— Вообще-то справедливости ради надо уточнить, что голову он мне не пробил, дырки-то нет, но огрел чувствительно.

— Да, если бы ты не упала мне прямехонько в руки... — Димка бросил на меня быстрый взгляд, — вряд ли бы мы сейчас с тобой разговаривали. Благодари своего ангела-хранителя, ну, и меня, конечно. Если бы не мы, спикировала бы ты своей головой прямехонько на каменный пол.

Меня аж всю передернуло от этой картинки.

— А как же ты меня поймал?

— Я, когда тебя и сундук наверх поднял, собрался передать тебе сумку с инструментами и шкатулкой. Уже руки вверх поднял, а тут ты летишь и как раз мне в руки. Ну, я и поймал.

— Вот видишь, Димочка, — обрадовался Фира, — этот твой родственник чуть нашу Марьяночку не убил. А ты говоришь — не уголовник.

— С юридической точки зрения, что мы ему можем инкриминировать? Да ничего конкретного, — отозвался Димка. — Покушение на убийство? Так Марьяша, слава богу, жива и здорова. Кражу сундука? Так мы даже не знаем, что в нем было.

— А взлом квартиры и кражу кулона?

— Так ведь взлома не было, дверь открыли ключом. А был ли там кулон или не был, мы и сами толком не знаем.

Нам с Фирой нечего было возразить.

— А все-таки интересно, — принялась я рассуждать, — сможет ли содержимое шкатулки являться подтверждением твоего происхождения?

— Само по себе, конечно, нет. Ну, допустим, у меня теперь есть письма родителей к моему деду, письма его сестры Катеньки, фотографии. Ну и что? Обо мне-то там ни слова нет, — засмеялся Димка.

— Ну, это же естественно, — Фирина голова опять просунулась между нами, — тебя же тогда и в помине не было.

— Ты, старик, как всегда, прав, — согласился Димка. — Ну, что ж, друзья, уже Наро-Фоминск, скоро дома будем.

— Вот хорошо, — обрадовался Фира. — Марьяночка, позвони по телефону, пусть стол накрывают — мы же уже едем.

Я набрала номер дачи, трубку снял отец. После того, как он удостоверился, что все мы живы и здоровы, дед сообщил главную, как он выразился, новость. Звонила мама, каялась за свою дырявую голову. Оказывается, кулон с рубином и бриллиантами лежит в Парижском банке в сейфе, где Поль хранит важные документы и куда мама кладет свои драгоценности, когда они уезжают из дома. Кулон она обнаружила вчера, когда забирала что-то из сейфа. Она его по ошибке прихватила из Москвы вместе со всеми своими украшениями.

— Ты меня слышишь?! — кричал отец.