Брачный сезон

Натянув джинсы и чистую футболку, я подошла к зеркалу, чтобы причесаться. Да, видок у меня после купания в реке был довольно живописный. Волосы слиплись, на лбу грязь, кожа обгорела и покраснела.

— Ну и красотка, — ахнула я.

Вот ведь парадокс жизни: моя мама — просто красавица, отец — тоже очень интересный мужчина, Степка на него похож, а я — ни то ни се. Вообще-то я похожа на отца, правда, у меня волосы не черные, как у него были в молодости, сейчас-то он седой, а светло-каштановые. Но вот отцовский нос, который вполне уместно смотрится на его крупном лице, на моем выглядит чересчур выразительно. В шестнадцать лет я рыдала и называла себя уродиной. Мама успокаивала меня, ссылалась на нос Анны Ахматовой, говорила, что у меня очень интересное лицо. Я ей не верила. Потом, правда, у меня появились поклонники, а в восемнадцать лет я уже вышла замуж, и проблема носа отпала сама собой. Но тем не менее, когда начинают обсуждать мою внешность, мне становится не по себе.

Умывшись и расчесав слипшиеся волосы, я кое-как привела себя в порядок и вышла в столовую. Памела посмотрела на меня и сказала:

— Твой отец прав, ты действительно красавица.

«Подлизывается, — решила я, — ясное дело». Но Памеле улыбнулась.

— Ну, чем помочь? — подошла я к плите.

— У меня все уже готово. — Отец что-то перемешал в маленькой кастрюльке и выключил газ. — Мясо будет готово через двадцать минут. Иди, займись сервировкой, — велел он.

Мальчишки уже раздвинули в столовой большой круглый стол, и он стал еще больше.

Я достала из комода льняную скатерть с длинными кистями и такие же салфетки. Эту семейную реликвию я вынимаю только в самых торжественных случаях, потому что отстирывать пятна от пролитого вина или соуса — это занятие, которого и врагу не пожелаю.

Степан уже расставил на столе тарелки, Сережка достал из буфета рюмки и фужеры, а я разложила вилки и ножи.

— Шикарная сервировка, — похвалила я нашу работу. — Цветов только не хватает.

— Поставим вместо цветов бутылки, — сказал Сергей и достал из холодильника вино.

— Ну, что же... — Я осмотрела стол. — Так тоже красиво.

Профессор Маклахен разлил по стаканам свой фирменный коктейль и объявил:

— Аперитив! — Потом подумал немного и добавил по-русски: — Вздрёгнэм.

— Отлично сказано, — поддержал товарища отец. — Давайте, друзья, вздрогнем за здоровье каждого из нас.

Мы вздрогнули и под руководством деда стали рассаживаться.

— Я сяду рядом с Памелой. Ты, Джед, садись с Марьяшей, а вы, друзья, — обратился отец к парням, — располагайтесь вот здесь, — он указал на стулья возле окна. — К сожалению, у нас сегодня за столом нехватка дам. Марьяша, из твоих соседок никто не собирался зайти?

-— Вроде нет, — ответила я и тут же вспомнила про милицию, которая по обещанию Коновалова вполне может пожаловать. Вот только не знаю, будут ли там дамы.

— Ну, приступим к королевскому блюду, — объявил отец. Он вооружился кухонными щипцами и довольно ловко принялся кромсать омара.

С улицы донеслись голоса.

— Ну, вот, кажется, к нам гости, — обрадовался дед.

— Хозяева! Есть кто дома? — прогремел зычный голос.

— Кто это? — Отец выглянул в окно, но никого там не увидел. Между тем два бравых представителя правоохранительных органов уже входили в гостиную. С ними был Сашка Купатов.

— Здравствуйте, уважаемые, — поклонился он в пояс. — Не велите казнить, велите слово молвить. — Сашка был пьян. Где же это он успел так нарезаться? С Коноваловым, что ли?

— Так, свидетель, помолчите, — цыкнул на него один из милиционеров, тот, что постарше, майор, кажется. — Вечер добрый, господа хорошие. Хлеб да соль, — обратился он к нам.

Ничего не понимающий отец уставился на милиционеров.

— Спасибо, конечно, но чему обязаны? — спросил он и с кухонными щипцами в руке направился к представителям правоохранительных органов.

Майор попятился к двери, а его помощник, молодой парень, спрятался за Сашкину спину.

— Кто здесь будет гражданка Лаврушина Марианна Викентьевна? — поспешно выкрикнул майор.

Все дружно уставились на меня. А я пожала плечами и ответила, что Лаврушина — это я.

Отец ахнул, как будто только сейчас об этом узнал, а Памела с Джедом деликатно отошли к окну.

— Извините за вторжение и беспокойство, так сказать, — уже более спокойным голосом продолжил старший милиционер. — Позвольте представиться, майор Вересько Иван Ильич.

— Очень приятно, — протянул руку отец, — Самсонов Викентий Павлович.

Майор отчего-то смутился, но продолжил:

— По поступившим сведениям вы, гражданка Лаврушина, являетесь свидетелем по делу об убийстве гражданина Павлюка Василия Петровича.

У всех, включая меня, вытянулись лица. Американцы, конечно, не в счет, они по-русски не понимают. Но даже пьяный Сашка возмутился:

— Майор, ты что нам шьешь? Мы ни о каком убийстве не знаем, мы только труп нашли.

Майор Вересько устало посмотрел на Сашку, а отец вступился за милиционера:

— Александр, помолчите, ради Бога, дайте майору сказать.

Иван Ильич с благодарностью взглянул на отца.

— Марианна Викентьевна, в интересах следствия мы должны записать ваши показания. Где бы мы могли побеседовать?