Брайтон-Бич опера

— Не надо подробностей, — говорит Алик. — Чушь это все собачья. Давай только самое главное скажи. Но не общее для всех твоих Овнов, а то, что в моей судьбе индивидуально. Общее в любой «Астрология для чайников» вычитать можно. А вот ты что-нибудь такое скажи, что только про меня будет. Самое главное, что в моей жизни есть.

Я замираю в предвкушении того, как сейчас будет посрамлён Алёнин Аполлон. Остальные, похоже, испытывают схожие чувства. В наступившей тишине слышно только ленивое жужжание компьютера и постукивание клавиш.

— Самое главное? — невозмутимо говорит Эдуард. — Секунду. Сейчас у меня будет полное расположение планет по домам, и тогда я легко смогу выполнить вашу просьбу.

Компьютер жужжит. Алёна достает из пачки сигарету. Вопросительно смотрит на меня, я киваю, и она перебрасывает пачку мне через стол. Я чиркаю зажигалкой, мы оба по очереди прикуриваем. Я глубоко затягиваюсь и окидываю взглядом всю сидящую за столом компанию. Надо сказать, что такими заинтригованными я своих друзей давно уже не видел.

— Неужели скажет? — говорит Володя, который вообще смотрит на манипуляции Эдуарда с компьютером как загипнотизированный.

— Сказать-то он обязательно что-нибудь скажет, — говорит Алик, кажется немного теряя свою обычную уверенность. — Сказать — язык не отвалится. Скажет что-нибудь, а потом тут же что-нибудь прямо противоположное добавит. Но так, чтобы и то, и другое было мне очень лестио, и чтобы я с удовольствием признал, что именно это самое главное в моей жизни и есть. Ты, Нострадамус, не забыл ещё, что мы с тобой на самое главное забились, а не на лажу какую-нибудь?

— Нет, не забыл, — не отрываясь от экрана, говорит Эдуард.

— Самое главное должен сказать. — Голос Алика снова становится прежним — сильным и звенящим. — Самое-самое, что-то такое, важнее чего в моей жизпи ничего нет и быть не может.

— Готово, — перебивает его Эдуард и буквально впивается глазами в экран своего компьютера. — Очень интересная картинка вырисовывается. Мелочи всякие типа незаурядных интеллектуальных способностей опустим — по просьбе клиента.

— Ну, я же говорил, — победно смотрит на нас Алик.

«Неужели занервничал всё-таки?» — думаю я, но тут же гоню от себя эту мысль.

— В Первом доме восходящий Юпитер. Да ещё Меркурием усиленный — потрясающий потенциал самореализации, давно такого не видел, — продолжает Эдуард. — Правда, Луна тут мешает немножко, но это не беда. Это мелочи.

— Ладно, ребят, все понятно, — уже с полным облегчением говорит Алик. — Накатим на посошок? — И он тянется к последней оставшейся недопитой бутылке водки.

— Почему на посошок? — говорит хозяйка дома Марина. — Не торопитесь так. Время детское ещё.

— He, завтра на работу, — говорит Алик и начинаст разливать водку по нашим фужерам. — Некоторым реально работать приходится, а не далайлам консультировать.

— Во Втором доме, который за материальное благополучие и врожденные таланты отвечаст, тоже всё прекрасно, — He обращая на него ровным счётом никакого внимания, продолжает Эдуард. — В Третьем — это коммуникабельность — скверная ситуация, но о ней мы уже говорили.

— Ты что, нас тут за полных чудаков на букву «м» держишь? — В голосе Алика начинает звучать неподдельное раздражение. — Все прекрасно знают, что астрология твоя — туфта. Два близнеца рождаются с промежутком в несколько минут. С точки зрения расположения планет это несущественно. Гороскоп у них, значит, один и тот же. А судьбы и характеры могут совершенно разными оказаться. Иногда полярно противоположными. Что по этому поводу твоя наука говорит?

— Четвёртый дом нейтральный, — не останавливается Эдуард. — Это воспитание, предки, родители, земля, недвижимость. Пятый дом — тоже. Шестой — хороший. На работе вас всегда ценили, ценят и будут ценить.

— Ну, посмотрите, ничего его не берёт, — говорит Алик, обращаясь ко всем нам и поднимая свой фужер. — Хорошо, ещё один вопрос тебе задам, Нострадамус. Шестого августа тысяча девятьсот сорок пятого года американцы сбросили на Хиросиму атомную бомбу. Восемьдесят тысяч сразу накрылись, в один миг. У них что, у всех гороскопы одинаковые были? А когда извержение вулкана происходит? Или другое какое-нибудь стихийное бедствие? Ладно, Нострадамус, расслабься. Ну, не получилось у тебя — не страшно. В другой раз получится. С лохами какими-нибудь. А сейчас давай лучше выпьем на посошок — и по домам. Ну, не можешь ты мне главного про меня сказать — так это ничаво. Я же тебе все равно налил. И в будущем ещё наливать буду.

— Почему вы решили, что не могу? — Эдуард резко отрывает взгляд от своёго компьютера. — Как раз наоборот, могу. Вот оно, главное, в Седьмом доме.

— Да ты что, правда? — говорит Алик. — Не знаю я никакого седьмого дома. Мне бы за первый дом мортгидж [4] выплатить. При всех моих врождённых способностях никак не хватает.

Эдуард молчит, и Алик как бы вынужден продолжить:

— Ну, чего замолчал? Раз уж начал — говори теперь.