Брак и злоба

Только вот, глядя в злобные глаза дяди, человека, который избегал меня, а не относился ко мне как к дочери, как он утверждает, я понимаю, что моя смерть не будет его мучить. Он бездушен. Он убьет снова. Возможно, он убьет Нору.

Или Люциана.

Нет, если мне суждено умереть, я заберу этого ублюдка с собой.

Я резко кручу головой, чтобы вырваться из его хватки, мучительно теряя при этом волосы, и кусаю его за запястье. Он ругается, и у меня появляется достаточно времени, чтобы ударить его по яйцам. Рефлекторно он снова бьет меня по лицу огнестрельным оружием. В глазах потемнело, боль стала такой сильной, что я едва чувствовала живот, а желчь подкатила к горлу.

Я падаю на пол, комната раскачивается. Пока я усиленно моргаю, пытаясь прояснить зрение, я бью его по коленной чашечке. Прежде чем он успевает полностью прийти в себя, я переворачиваюсь и поднимаю платье. Рука дяди тянется к моему горлу и душит меня, пока он поднимает пистолет к моему лбу. В борьбе я тянусь вниз, хватаю нож Люциана, прикрепленный к моему бедру, и вырываю его.

Страх делает тебя слабым — слишком слабым, чтобы защитить себя, — но убежденность пересиливает страх и дает тебе силы вогнать нож в грудь человека. Через кости и хрящи, прямо в сердце.

Звуки затихают, а уши наполняются тяжелым гулом. Кровь бурлит в моих артериях. Я вижу момент, когда мой дядя осознает, что произошло. Он смотрит на свою грудь, на костяную рукоять, на кровь, расплывающуюся по его белой рубашке, словно маленькие красные снежинки смерти.

Он скатывается с меня и хватается за оружие, но уже слишком поздно. Его руки отпадают, а глаза безучастно смотрят в потолок.

Один миг отстраненного облегчения, а затем наступает ад. Я даже не слышала, как он вошел в комнату. Дэмарко обхватывает мои ноги, его руки сжимают мою шею, а он обрушивает на меня поток проклятий.

— Что ты наделала, тупая сука…

Нора появляется над ним, готовая обрушить на его голову большую вазу, но он быстро выбивает вазу из рук Норы и бьет ее кулаком, отправляя на пол.

Через несколько секунд все его внимание снова обращено на меня.

— Ты грязная, гребаная дрянь. Я хочу услышать, как ты задыхаешься, когда я вытрахаю из тебя всю жизнь.

Он протягивает руку между нами и расстегивает свои брюки, а затем с силой задирает мое свадебное платье вверх по бедрам. Я слышу треск рвущегося нижнего белья, когда материал обжигает мою плоть. О, Боже…

Когда я с трудом втягиваю воздух, не в силах наполнить легкие, его полные ненависти, угрожающие глаза — последнее, что я вижу, прежде чем комната погружается в темноту.

Глава 18

Жатва и Вечность

Люциан

Я был готов в одиночку справиться с Карпелла. Один за другим я бы отомстил, методично разрушая организацию изнутри, пока либо я не сотру их мерзость с лица земли, либо они не пустят в меня пулю.

Все изменилось в тот момент, когда я понял, что не могу рисковать Виолеттой, — в тот момент, когда я понял, что хочу жить ради нее.

Я бы защитил ее от ее собственной семьи, даже если бы это означало отказ от моих планов возмездия.

Поэтому, когда я оставил ее, чтобы выполнить работу, которую поручил мне Карлос, — работу, которая требовала убийства целой семьи, чтобы доказать свою преданность la famiglia, — чтобы заполучить Виолетту в жены, я решил, что она уже моя, и я буду мужчиной, достойным ее.

Я не мог допустить, чтобы история повторилась.

К тому же я должен был оказать ей услугу.

Когда Карлос отвернулся от Руин, он вырыл себе могилу в Пустоши. Я обратился за помощью к венецианской мафии, и это не было невыполнимой просьбой. Доминик, сын Эленор и венецианский дон, помог мне спрятать семью Мистико на конспиративной квартире за городом и предложил им защиту от Карпелла.

Эленор была передо мной в огромном долгу. Ее сын стал доном, потому что я убрал ее мужа. Ее семья была в безопасности от опасного и нестабильного бизнеса ее мужа.

Теперь мне нужно вернуть эту услугу.

До Виолетты я был готов мстить в одиночку и принимать любые последствия своих действий. Но, отказавшись от своего слова выполнить работу по брачному контракту, я предрешил свою судьбу.

Но ни один человек не может вести войну в одиночку.

Мне нужен был союз.

Новый Ирландский синдикат должен был объединить усилия с венецианской мафией.

Когда Дэмарко узнал, что я не решил проблему с Мистико, он счел себя вправе помешать свадьбе.

С тех пор как я стал свидетелем его собственнической реакции на Виолетту в клубе Карпелла, я знал, что он станет проблемой. По мнению Дэмарко, отказавшись от своего слова, я предал семью. Следовательно, я не заслуживал брака с Виолеттой. Но поскольку развод в нашем мире невозможен, смерть была единственным подходящим способом предотвратить свадьбу.

Экстремальный, но вполне приемлемый в преступном мире.