Брак на пари

— Юный Беллингем? — сказал Орсино. — Я про вас слышал. Кто-то говорил мне, что, если я хочу освоиться в лондонском свете, я должен брать пример с Робина Беллингема.

Робин тоже хихикнул, потом залился краской.

— С меня?

— Да, с вас. Теперь мне понятно, что этот человек имел в виду. Вы не сочтете дерзостью, если я спрошу, кто пошил вам этот жилет?

Ответная улыбка Робина резанула Эмму как ножом по сердцу. Ее брат слишком молод и неопытен, чтобы устоять перед подобной беззастенчивой лестью. И ему так хочется считаться светским модником. Взгляд, который Орсино бросил на нее через плечо, сказал Эмме, что тот знает ее мысли и наслаждается ее беспомощностью. Как же оттащить от него молодых людей? Эмма оглянулась, но не увидела ни одного хорошего знакомого. Нет, помощи ждать неоткуда.

— А где вы остановились? — услышала она вопрос леди Мэри.

— Увы, я попал в лапы некой миссис Гроут, которая сдает номера приезжим. Ужасная женщина! Боюсь, что мне очень не повезло. Прошлой ночью я слышал в стене подозрительные звуки. Если не ошибаюсь, там водятся крысы.

— Ой, какая мерзость! — содрогнулась леди Мэри.

Орсино бросил на Эмму многозначительный взгляд. У нее замерло сердце: ей показалось, что он собирается поведать леди Мэри о ее визите к нему на квартиру. Но он отвернулся с довольной улыбкой. «Какой гнусный человек, — подумала Эмма. — Мерзкий, безжалостный, неумолимый. Что же делать?»

Колин провел утро за совсем другими занятиями. Он вовсе не забыл о незнакомце, который заговорил в театре с Эммой, и он по-прежнему был намерен разузнать об этом человеке. Имя его он узнал легко — в клубе графа знали, поскольку тот делал все, чтобы втереться в лондонское высшее общество. Но больше о нем никто ничего не знал, хотя у всех было впечатление о нем, как о человеке сомнительной репутации. У Колина было много знакомых в разных кругах Лондона, и он прибегнул к их помощи, чтобы разузнать о прошлом графа Джулио Орсино. Эта охота за информацией завела его в небольшую полутемную контору. Уэрхем еле нашел ее в лабиринте улочек возле собора Святого Павла. Там его уже ждал человек, представившийся Смитом. Мистер Смит зарабатывал на жизнь тем, что знал все или, по крайней мере, мог очень быстро узнать все, что угодно. Он поделился с Колином очень интересными соображениями относительно Орсино, его привычек и причин его приезда в Лондон. Его предположения на предмет дальнейших планов этого человека были довольно зловещими. В этот же день Колин заехал в итальянское посольство и провел приятные два часа в обществе сотрудника посольства, который — в обмен на некоторые будущие услуги — согласился тут же изучить соответствующие документы. В английском правительственном учреждении Колин поговорил со старым школьным приятелем, повспоминал с ним о былом и получил обещание, что тот наведет справки по официальным каналам. И под конец Колин встретился с несколькими владельцами игорных домов — они поддерживали прочные связи со своими коллегами за границей. По мере того как Колин набирал информацию о графе Орсино, вырисовывалась довольно страшная картина.

Орсино был не просто игрок. Он был причастен к массе сомнительных предприятий и темных сделок. Его подозревали, хотя это не было доказано, в том, что во время пребывания в Константинополе он имел отношение к поставке девушек в дома терпимости. Ходили даже слухи об убийстве. Даже то, что Эмма была просто знакома с таким человеком, вызывало у Колина ужас. С кем же еще пришлось общаться его бедной жене! Что же за чудовище был этот Таррант, если сталкивал свою жену с такими, как граф Орсино! Колин вспомнил рассказ Эммы о том, как она встретилась с Фереком, как Орсино в театре наклонился к уху Эммы, и какое у нее при этом стало лицо. Не надо иметь обостренного, как у всякого военного человека, чувства опасности, чтобы понять, что Орсино замышляет в отношении Эммы какую-то подлость. У Колина возникло неукротимое желание схватить Орсино за горло, вытрясти из так называемого графа всю правду о его замыслах и принять меры, чтобы этот негодяй никогда в жизни больше не осмелился приблизиться к его жене. Но еще больше ему хотелось, чтобы Эмма сама рассказала ему о своих затруднениях и попросила помощи.

Эмме удалось избавиться от Орсино, только сев в ландо. По дороге домой Эмма кусала губы, чтобы не закричать, слушая спор леди Мэри и Робина.

— …Какой вздор вы говорите, — заявила та, тряхнув золотистой головкой. — Это самая скверная картина на всей выставке.

— Во всяком случае, она лучше тех сусальных овечек жеманного мальчишки, которые так понравились вам, — возразил Робин.

— Это не мальчишка, а пастух, и в нем нет ничего жеманного. Он находится под влиянием какого-то сильного чувства, что, очевидно, недоступно вашему пониманию.

— Если он что и чувствует, то только к одной из своих овец, — пробурчал себе под нос Робин.

— Как?

— Я сказал, что он препротивный юнец, — ответил Робин, избегая встречаться взглядом с Эммой.

— Ничего подобного!

— Ну, вот мы и приехали, — вмешалась Эмма, стараясь скрыть облегчение.