Брак на выживание

Барт подлетел ближе. Еще ближе. И еще, почти упираясь носом в мой нос. На мгновение даже мелькнула абсурдная мысль, что он намерен меня поцеловать… Потом он меня обнял. Или обволок? Растекся?

Меня словно окунули в ледяную воду.

– Тихо, тихо, – нашептывал Барт. – Эми, потерпи. Сейчас станет легче. Ну же, девочка!

Почудилось или он вправду погладил меня по голове, как ребенка?

Я оцепенела. Застыла. Почти умерла. Остались лишь паника и слепое желание бежать. Меня словно засасывало в черный омут. Кажется, я взмахнула руками, да так, что старика смело со скамьи. Потом страх схлынул и пришло равнодушие. Равнодушие – и дикий холод.

– Дайте укрыться, – приказал кто-то моими губами. – Х-холодно.

У меня зуб на зуб не попадал. Рук я почти не чувствовала, кисти будто сковало льдом.

Старик поспешно стащил с плеч одеяло, а громила с рыжим, не сговариваясь, сняли пиджаки. Меня укутали во все, что было, и стало чуточку легче.

– Эми, держись, – шепнул мне призрак, по-прежнему окружавший меня серебристо-синим мерцанием. Судя по голосу, ему тоже приходилось несладко.

«Долго?» – подумала я почти равнодушно. Хотелось сдаться. Закрыть глаза. Уснуть.

– Не вздумай! – встревожился он, вслух отвечая на мои путаные мысли. – Надо добраться до профессора Блэкфича. Он что-нибудь придумает.

«Блэкфич? Что-то знакомое… Ах да. Папин знакомый».

– Он самый. И завкафедрой темных дисциплин, так что мужик смекалистый. Держись, а?

Голос призрака звучал почти жалобно, и я кивнула. Продержусь, куда деваться? Я должна. Я ведь теперь отвечаю не только за себя!..

Должно быть, перепуганные «сообщники» гребли так, что легко взяли бы чемпионский кубок. Лодка почти летела по воде, хотя я замечала это лишь краем сознания. Мне было плохо. Так плохо, как не было еще никогда.

– Прибыли! – выдохнул громила, когда лодка уткнулась носом в деревянный причал. – Лови концы!

С берега что-то ответили, но слов я не разобрала. В ушах шумело, перед глазами было темно. Кажется, меня подхватили на руки. Потом в губы ткнулось что-то холодное, металлическое, и грубый голос велел: «Пейте!» По горлу словно прокатилась огненная волна, и в голове немного прояснилось. Рядом завистливо причмокнул старик Пит и, кажется, всхлипнул.

Оказывается, это не перед глазами темно, просто мы на каком-то заброшенном причале, а вовсе не в порту. Контрабандисты? Впрочем, какая разница!

Безлюдно, только в отдалении мелькнула смутная тень. Рыжий держал фонарь, откуда-то тянуло запахом табака и кислой капусты.

– Мы того, кеб нашли. – Громила осторожно посадил меня на свернутый канат и махнул рукой в сторону, где уже ждал обшарпанный экипаж. – Отвезут вас, леди, куда надо. Уже уплачено. Лады?

В голове немного шумело, но паника и холод отступили. Или я перестаю их ощущать? Говорят, когда умираешь в сугробе, уже не холодно…

– Спасибо, – выговорила я и попыталась улыбнуться.

Не стоило – вон как отшатнулся старик, а громила побледнел. Рыжий икнул и затрясся.

– Вы того, довольны? Может, вы, госпожа ведьма, тогда смилостивитесь? – Он заискивающе заглянул мне в лицо, хотя для этого ему пришлось согнуться в три погибели.

– О чем вы? – Я попыталась сосредоточиться, но на ум ничего не шло.

– Ну, вы это… прокляли же нас. – Громила облизнул губы. – Может, простите, а? Мы больше не будем!

– Не будем! Точняк! – нестройным хором поддержали его рыжий и старик.

Громила шмыгнул носом и признался:

– Нам того, ваш призрак обещал… За помощь.

Так вот чем Барт их купил!

– Но как же?.. – растерялась я.

Знала бы я, как это сделать!

«Гребень! – поспешно шепнул призрак. – Кровь и желание».

– А Мэт не захотел, – насупился громила, неправильно поняв вопрос. – Сказал, обойдется. Ну так что?

Мэт, надо думать, их четвертый товарищ.

Громила смотрел на меня с такой надеждой, что я не смогла отказать. Будем считать, что вину свою они искупили хотя бы частично.

Закадычная троица обступила меня полукругом, едва не падая мне в ноги. Я даже развеселилась. Вот как проняло бедняг!

Непослушными пальцами вытащила гребень.

– Дайте руки.

Они таращились с ужасом. Наконец громила гулко сглотнул и первым протянул лапищу. Я царапнула его заскорузлую ладонь гребнем. Вторым дрожащую высохшую руку подставил старик, а последним – белый как мел рыжий Томми. Даже веснушки на его носу, кажется, поблекли от ужаса.

Напившись крови, гребень тускло засветился. Я направила его в сторону сгрудившейся троицы и проговорила веско:

– Теперь вы сможете пить горячительное! Но только по праздникам. Понятно?

Чувствовала я себя дурочкой, но с гребня вдруг словно сорвались искорки и осыпали дрожащих «хулиганов». Рыжий охнул и все-таки лишился чувств. Старик трясся и поминал свою дорогую Бэтси.

Какое-то подобие самообладания сохранил лишь громила – не зря же он был заводилой! – и вынул из кармана фляжку. Кашлянул и, зажмурившись, попытался глотнуть, но джин лишь потек по губам.

– Как же так?! – выговорил он, чуть не плача и глядя на меня с такой обидой, что мне поневоле стало совестно за его обманутые надежды.