Брак по любви

Но если она все-таки умрет, виновата будет Ясмин. Она перебирала в памяти свои ошибки и преступления.

Она не брала трубку, когда звонил Ариф. Это Джо ответил на звонок, а потом привез ее в больницу. Ни к Коко, ни к Люси их не пустили, но они посидели с Арифом, и тот ни в чем ее не упрекнул.

Надо было отнестись к его опасениям всерьез, а она решила, будто он волнуется по пустякам. Надо было посоветоваться с Джо, но она была слишком поглощена собственным эгоизмом. Возможно, Джо сказал бы что-то другое? Как бы ей хотелось, чтобы он сейчас был здесь, а не на работе.

Но зато здесь Баба. Впрочем, разве он может как следует обследовать Коко, когда она лежит в больнице и ему приходится заглядывать через плечи медиков, которые наверняка пытаются отогнать его, чтобы не мешался под ногами?

Если вы с Люси волнуетесь, покажите ее терапевту. Они отвезли ее в амбулаторию, и терапевт диагностировала простуду. Ариф прислал фотографию спящей Коко в переноске с подписью: Опять в обойме! Днем позже они вернулись в амбулаторию – у Коко начался легкий жар. Ариф написал: Док говорит давать «Калпол», но на бутылочке написано – только для детей от 2 мес. Ясмин его успокоила. В отделении для новорожденных дают парацетамол, надо только определить дозировку в зависимости от веса. Ваш терапевт это сделала? Ариф сказал, что да. Хорошо, сказала она, держи меня в курсе ее самочувствия. Все путем, написал Ариф. На чиле. Ясмин вынуждена была спросить, что значит «на чиле».

Через два дня она написала: Как Коко? Ее отвезли к терапевту в третий раз, и на сей раз та прописала антибиотики. «Лишь бы отделаться», – подумала Ясмин. Ариф присылал фотографии Коко на груди Люси, на коленях Джанин, в вытянутых руках Ла-Ла. Выглядит лучше, – написал он. – На ладошках что-то типа экземы. Везти к врачу?

Ясмин сказала не торопиться. А пока велела купить в аптеке глицериновый крем.

Если бы она проявила больше внимания… То что? Какой бы диагноз она поставила?

Ма уронила четки. Она сидела в пластиковом кресле-ковше, привинченном к полу, и, казалось, была так же не способна пошевелиться, как и ее кресло.

Ясмин подобрала четки, положила их Ма на колени, и через пару секунд они снова защелкали.

В зону ожидания вошел Ариф – волосы жирные, лицо застыло от беспокойства и усталости.

– Что говорят теперь? – вскочила Джанин.

Ясмин обняла его.

– Прости, – прошептала она. – Мне так жаль.

Его руки безвольно висели.

– Они до сих пор не понимают, что с ней такое.

– А как Люси? – Ясмин выпустила его из объятий.

– Плохо. – Он тяжело опустился в кресло рядом с Ма и уткнулся лицом в ее плечо.

– Все будет хорошо, – сказала Ма.

– Ты этого не знаешь. – Голос Арифа был приглушен ее сари.

«Вот именно, не знаешь», – мысленно поддакнула Ясмин. Ма вечно повторяет одно и то же.

– Неужели им вообще нечего нам сказать? – Делать было нечего, пойти – некуда, но Ла-Ла постоянно находилась в движении. – Хоть что-то же они должны сказать. Может, пришел новый анализ крови? Что ей сейчас дают? Что собираются делать дальше? – Ее розовые, как сахарная вата, волосы выцвели до оттенка розового шампанского. Она посмотрела на Арифа, тот оставался вялым и безразличным. – Эй, вы, – окликнула она проходящего через зону ожидания носильщика, – да-да, вы, погодите минуту, я хочу с вами поговорить. – Она бросилась вдогонку.

Ясмин не стала ее останавливать. Ла-Ла необходимо было чем-то себя занять, пусть даже догонялками по коридорам за всеми, кто одет в форму, будь то медсестры, санитары или носильщики. Чем черт не шутит: может, в конце концов ей повезет припереть к стенке врача, но если он не окажется одним из врачей Коко, то сойдет и носильщик.

Самой же Ясмин не оставалось ничего, кроме как сидеть и пересчитывать свои грехи. Ссора с Бабой – надо было уладить ее, а она подлила масла в огонь. Он бы немедленно взялся за случай Коко, но Ясмин все испортила, приехав в Бичвуд-Драйв и наговорив ему грубостей. Кем, черт возьми, вы себя возомнили? Профессор Шах прав – она пошла вразнос.

Она грешила и грешила. Кровь на простыне. Кровь на подушке. Кровавый отпечаток ладони на стене.

Она натворила столько ошибок.

Ни за что ни про что нагрубила Ниам.

Ниам пыталась быть дружелюбной, и вот какова ее благодарность. Так сказала Ниам. Я из кожи вон лезла, чтобы быть дружелюбной. Ниам права.

– Как бы я хотела хоть что-нибудь сделать, – сказала Джанин. – Чувствую себя такой бесполезной. Сижу тут, как хлам на свалке. От меня никакого толку. – Она снова заплакала.

– Главное, что вы здесь, – сказал Ариф, садясь. – Вы нужны нам, и вы здесь.