Брак по-сицилийски

Можно ли выйти с достоинством из этой ситуации? — с болезненным смущением думала Робин, придя в себя несколькими секундами позже.

Нет, уже невозможно, после такой полной потери контроля над собой. И к тому же на ней были только трусики, чулки и туфли, а Чезаре остался в брюках и рубашке.

Никак нельзя сказать, что он выглядел собранным и аккуратным: рубашка расстегнута — это ее пальцы, которые искали соприкосновения с его плотью; волосы всклокочены оттого, что ее руки наслаждались их густотой; пылающие от возбуждения и неудовлетворенного желания щеки.

Желания, не удовлетворенного ею.

В интимной жизни, Робин это определенно знала о себе, она не была эгоистична. Джил не мог упрекнуть ее в недостатке физического внимания к партнеру.

Но Робин не могла припомнить, чтобы она когда-либо так необузданно, так самозабвенно отвечала мужу.

— О чем ты думаешь? — хрипло спросил Чезаре, нарушая тишину.

— Что я впервые в жизни оказалась в таком неловком положении, — честно ответила она.

— Неловкое положение? — повторил Чезаре. Он немного отступил, глядя на нее: взлохмаченные волосы, сверкающие глаза, слегка распухшие от его поцелуев губы, напряженная после его ласк грудь и заметная свобода в руках и ногах, которая говорила о недавнем возбуждении и освобождении. — Ты прекрасна, Робин, — уверил он. — Так как мы фактически муж и жена, я хотел бы, чтобы ты меня так ненавидела каждую ночь всю нашу совместную жизнь.

— Вы уверены после… после этого… что я выйду за вас замуж? — она подняла с полу платье и прикрыла им свою обнаженную грудь.

Чезаре чувствовал — она снова готова вовлечь его в спор, но его неудовлетворенное тело так болело, что он не хотел и не мог отвечать.

Он наклонил голову:

— Предлагаю сказать вашему отцу, что мы поженимся, как только сможем получить разрешение.

— О, вы предлагаете, да? — саркастически переспросила Робин, натягивая и застегивая платье.

— Да, я предлагаю, — с нажимом повторил Чезаре, состояние тела не улучшало его настроение.

После случившегося они должны были бы отправиться в постель и закончить начатое. Но, судя по выражению лица Робин, этого не случится.

Не важно. Он сможет наслаждаться этой потрясающе чувственной женщиной до конца жизни. Несколько дней или недель можно и потерпеть; ожидание только сделает достижимое слаще…

— Во всяком случае, похвалите хотя бы мой нестандартный подход, Робин, — довольно мрачно выговорил он.

— У меня нет желания вас хвалить, — насмешливо ответила она.

— Даже то, какой я внимательный любовник?

— Очень опытный, вы хотите сказать? — Робин покраснела, вспомнив о своей реакции.

Может, она покраснела не только по этой причине? Возможно, она смущена тем, что не была внимательна к нему?

— У меня были другие отношения, как и у вас, — ответил Чезаре.

— У меня был лишь один мужчина, — поправила она. — Я никогда… То, что сейчас… Такого никогда не случалось, и не случилось бы… Я должна идти, — неожиданно почти беззвучно прошептала она.

Они планировали все иначе, но после происшедшего Чезаре не сопротивлялся ее уходу.

Ему, без сомнения, предстояла бессонная ночь.

Хотя ему осталось некоторое сладкое утешение — слова Робин о том, что у нее был единственный любовник — ее бывший муж.

Это был сюрприз, очень приятный сюрприз. Ее несдерживаемая реакция на его ласки позволяла ему думать, что Робин примет его как мужа значительно скорее, чем она сама считает.

— Хорошо, Робин, я не возражаю.

— Вы не можете разрешать или запрещать мне, Чезаре, — сердито сказала Робин. — Боже, какой вы самонадеянный человек. Ухожу, потому что хочу. И не думайте, что можете управлять мной с помощью физических удовольствий. Нет, не можете, — с неприязнью добавила она.

А Чезаре и не собирался. Нет, ведь физическое наслаждение, которое им случилось познать, не должно становиться оружием влияния, это для удовольствия.

Неужели Робин не знает — то, что она испытала сегодня, случается довольно редко. Многие женщины ни разу не испытали настоящего оргазма в объятиях любовника.

Нет, Чезаре определенно не собирался отказываться от дара, коим, несомненно, являлась Робин.

— Встретимся завтра, конечно, с вашего согласия, хорошо?

— На этот раз в ресторане.

— В ресторане, — невесело улыбнулся Чезаре. — Только не думайте, что можете управлять мнойс помощью физических удовольствий, Робин.

Ее глаза расширились, она нахмурилась и вышла.

Чезаре слышал, как открылись и закрылись двери лифта.

Неважно.

Завтра будет ночь. И следующая ночь. И все остальные ночи до конца жизни…

— Так с кем ты вчера ужинала? — недоверчиво переспросил отец следующим утром, когда они завтракали.

— Ох, папа. Я же знаю — ты хорошо слышишь, и уверена, ты расслышал и в первый раз, — шутливо ответила Робин.

Хотя, если говорить точно, ужина не было, то есть они так и не поели. С внутренним смущеньем она вспоминала себя в объятьях Чезаре.

Ничего похожего она никогда не испытывала.