Брак по-Тьерански (СИ)

   Разумеется, все трое надеялись, что к тому моменту, когда планета снова возникнет в поле зрения Налогового отдела, они, основатели, успеют скончаться, и притянуть к ответу будет некого. И пусть даже на Додькин счет будет наложен арест, а сумма конфискована, зато планета останется в руках истинных хозяев - ее обитателей. Конечно, для гарантии придется держать на оплате своих людей в Управлении по Делам Планет, но это была сущая чепуха по сравнению с опасностью неожиданной ревизии и прочих "благ" Империи.

   Так и поступили. Раз в году после этого приходилось в определенный срок совершать поездки на Тьеру для проверки дел, и все необходимые закупки приурочивать к таким одиночным рейсам. Всякие другие космические передвижения были потихоньку свернуты, конторы по найму рабочей силы прикрыты, а тьеранские отпуска прекращены.

   А потом было решено отменить поездки и на Новую Землю. Новая была очень опасна для тех, кто не все о ней знал, а рассказывать в подробностях что, почему и как там происходит, было нельзя. Даже членам акционерного общества не полагалось ведать об их родине слишком много, что же касается наемной рабочей силы, то большинство тьеранцев лишь слышало такое название и знало, что там говорят на особом языке, не на хингре. На этом языке была написана львиная доля книг в библиотеках Безымянной, и хотя он изучался в школе, большая часть выходцев с Тьеры предпочитала ограничиваться знанием его азов.

   Кстати, закрыть этот маршрут оказалось еще легче, чем тьеранский. Все рейсы на Новую и обратно совершали Эльмар, Додька, Лерка и еще человек пять, имеющих личные машины. Был собран совет стариков, из посвященных в проблему, и все согласились.

   Только с Лиской Безымянная продолжала сноситься еще лет двадцать. Собственно говоря, Лиска до некоторой степени заменила им Тьеранские курорты. Все желающие отдохнуть от повышенной гравитации и посмотреть, как живут люди еще где-то, могли, поднакопив средств на оплату топлива и месяц роскошной жизни, заказать себе место в транспорте, перевозящем оборудование для производства воды из твердых пород, это не возбранялось.

   "Так, может, в самом деле изобразить Додьку?"

   Художник подумал.

   "Нет, - сказал он сам себе. - это будет еще более нескромно. Ничем особенным Додька в глазах людей не стал, и подвигов за ним не числится. К тому же вдруг он еще жив? Нескромно."

   "Решено. Остановимся на человеке без лица."

   Художник еще раз окинул взглядом картину и принялся за эскиз. Получалось не очень. Рисовать самого себя особого желания не было. Просидев над наброском битый час, художник поднялся и посмотрел в небо. Он ждал.

   Он ждал уже давно, целую неделю. Девочка обещала непременно залететь на полосу перед возвращением домой. Он дал ей поручение, и быть того не может, чтобы она его не выполнила.

   Поручение было пустяковым - заглянуть в банк и сделать запрос, кто и когда в течение последних двадцати лет снимал или клал на счет какие-либо суммы. Конечно, теоретически художник сам мог, и давным-давно, проделать такой пустяк, но на свете существуют вещи, через которые человек почему-то не решается переступить. Появиться в банке обозначало объявить себя живым, Хозяином, а ведь уже уйма лет, как официально он исчез из мира.

   Впрочем, беспокоило художника скорее не это, а все та же необходимость изображать, будто ему неизвестно, что ежегодный процент с суммы перечисляется отнюдь не в казну Управления по Делам Планет. Посылая Бинку, можно было выдать ей одноразовую доверенность с ограниченными правами, не расширяя круга сораспорядителей. Пора было, наконец, поинтересоваться, кого из молодежи Додька ввел в курс дела.

   Но девочке он этого, конечно же, не сказал. Он объяснил ей, что хочет узнать, не было ли злоупотреблений со стороны его компаньонов. Доверенность была написана на специальном банковском бланке, где опознавательной сигнатурой служила зашифровка генетического кода. Это давало возможность выяснить все, что надо, не смущая лишний раз девочку.

   Конечно, девочка могла задержаться и по совершенно пустяковой причине, и все же если до начала ночи она не появится, художнику предстояло лететь на Тьеру. А это обозначало необходимость собираться в путь, и паковаться сегодня, сейчас.

   "Ну, иди, старина, пора. Готовься снова окунуться в суету мирскую. Тебе скучно стало? Общества захотелось? Признайся сразу: понравилась тебе девочка, с радостью оставил бы ее тут."

   Художник вздохнул: девочка, действительно, ему понравилась. Самостоятельная,, энергичная, умная. Чудно, как быстро он успел к ней привязаться, никогда с ним такого не было!

   "Рябинка - это я!" - вспомнил он. И улыбнулся. Как быстро летят годы, когда живешь вдали от людей. Конечно же, девочка права, теперь она - Рябинка. Той, первой, уже не вернуть, как ни упивайся он воспоминаниями. Не вернуть ее бесподобных зеленых глаз, ее мягкой улыбки, ее ненавязчивой заботы. Не вернуть, как бы ни жаждал он этого, как бы о том ни мечтал.

   Все, что он может - сохранить о ней память. Хотя бы у нынешнего поколения. Какой их прабабка была яркой, неповторимой, прекрасной.