Брак с летальным исходом

Работники, чинившие дверь, коротко поклонились и, собрав инструменты, покинули гостевое крыло. Я мельком заглянула в комнату, убедившись в том, что и без того понимала: свечей внутри не оказалось. Обвинять в случившемся лорда Кастанелло было бессмысленно. Мы всего несколько минут назад закончили ужин, и лорд сразу же удалился в свое крыло, по всей видимости, чтобы разобраться с поздним письмом. У него попросту не было времени отдать нужные распоряжения.

Вспомнились слова лорда, сказанные им перед самым уходом. Если я хотела сделать свое вынужденное временное пребывание в поместье (а я все еще надеялась, что таким оно в итоге и окажется) более приемлемым, ничего не оставалось, кроме как попробовать самой решить этот вопрос.

Вздохнув, я направилась обратно к гостиной, рассчитывая застать там горничную, убиравшую со стола, или еще кого-нибудь из прислуги. Но не успела сделать и пары шагов, как по ведущей на второй этаж парадной лестнице зацокали каблучки, и в коридоре появилась горничная с подсвечником.

– Свечи для миледи, – сказала она, приседая и кланяясь. – Милорд приказал принести.

– Спасибо, Мелия, – ответила я, припомнив произнесенное лордом имя женщины.

Пропустив горничную вперед, вошла в комнату следом за ней. Поставив подсвечник на возвращенный на место прикроватный столик, она повернулась ко мне.

– Миледи нужно что-нибудь еще?

На секунду я задумалась. Спать не хотелось – я и без того в дни вынужденного безделья спала достаточно долго. Просить наугад книгу было глупо, а сама я пока не знала, где располагалась библиотека. Но мне имелось над чем поразмыслить, и поэтому я выбрала то единственное, что было несложно достать и всегда могло пригодиться.

– Немного бумаги для письма, перо и чернила, пожалуйста.

Знакомая недовольная гримаса, тенью скользнувшая по лицу Мелии, тут же сменилась выражением вежливой учтивости. Видимо, дворецкий уже успел передать слугам слова лорда Кастанелло.

– Одну минуту, миледи. Мне нужно будет спросить об этом господина Берто. Кроме него и милорда у нас никто бумаги не держит. А милорд… – Она не договорила.

– Поступайте, как считаете нужным.

Горничная выдохнула с облегчением, обрадовавшись, что я не требую, чтобы она напрямую обратилась к лорду Кастанелло за гербовой бумагой и письменными принадлежностями. Вероятно, после вечерней встречи у дверей моей комнаты женщина не особенно хотела лишний раз попадаться на глаза хозяину дома.

– Я подожду.

Вернулась горничная достаточно быстро, неся в руках несколько листов желтоватой бумаги, перо и наполовину заполненную чернильницу-непроливайку. Водрузив все это рядом с подсвечником, она вопросительно посмотрела на меня.

– Это все, Мелия. – Я улыбнулась служанке. – Можете быть свободны.

Мелия еще раз поклонилась и выскользнула из комнаты. Дождавшись, когда за женщиной закроется дверь, я села за столик и задумчиво взяла в руки принесенный лист бумаги.

Один его вид говорил мне о многом. Простая, плотная и дешевая бумага без гербового оттиска, которой пользовался дворецкий, господин Альберто Сфорци, ничем не походила на тонкие светлые листы, которые я уже дважды находила под салфеткой на обеденном подносе. Судя по тому, что Мелии не потребовалось много времени, чтобы принести принадлежности для письма, скорее всего, дворецкий выдал ей бумагу, которая была у него под рукой и, вероятно, использовалась для хозяйственных записей.

Я для пробы вывела несколько слов, стараясь по памяти восстановить почерк своего неизвестного союзника, и разочарованно вздохнула, поднеся исписанные листы ближе к свету. Оттенок чернил тоже оказался совсем иным. Впрочем, цвет я могла и спутать, в сумерках несложно ошибиться. Но скоро стало ясно, что принесенные мне чернила чересчур жидкие: линии букв получились толстыми и блеклыми, а в конце последнего слова перо и вовсе оставило позорную кляксу, расплескавшуюся тонкими иглами брызг. Повинуясь секундному порыву, я дорисовала ее, превратив в ощетинившийся шипами орех каштана.

Нахмурилась, вглядываясь в желтые огоньки пламени, дрожащие в такт моему дыханию. Загадка манила и дразнила, ускользая от моего разума.

«Драгоценная Фаринта…»

Нет, неразумно предполагать, что письмо написал один из слуг. Даже если записки и были чьей-то глупой шуткой, не слишком ли много мороки лишь для того, чтобы извести неугодную супругу хозяина поместья? Не слишком ли много известно простому наемному работнику? Кто же, если не друг Эдвина, знал, как он называл меня, и кто мог выяснить подробности торопливого подобия расследования, которое провели законники перед моим арестом? Вряд ли слуги лорда Кастанелло обладали таким влиянием в городе. Разве что…

Разве что записка была написана самим лордом. Но зачем? Ради злой насмешки над ненужной супругой? В качестве проверки? Или с какими-то неясными для меня целями? Ведь за весь ужин лорд не ответил ни на один вопрос, не потрудился дать никаких разъяснений. Кто знает, чего он хочет на самом деле?

Я постучала пером по нарисованной шипастой скорлупе. Попробуй разберись, что скрыто внутри.