Брак с летальным исходом

Здесь не было торжественно-строгих портретов, с которых достопочтенные лорды и леди словно прожигали взглядами спину между лопаток, отчего кусок не лез в горло, не было помпезных светильников, лепнины и громоздкой мебели, кричавших о знатности и древности рода. Напротив, стены по пришедшей несколько лет назад из циндрийских дворцов моде были оклеены обоями с растительными орнаментами, место портретов занимали небольшие акварели с улицами и парками Аллегранцы, а светильники наполняли комнату желтоватым светом, создавая ощущение тепла и уюта. Посередине комнаты был накрыт небольшой стол на одну персону, рядом стояли два удобных кресла. Кресло во главе стола, вероятно, принадлежавшее лорду Кастанелло, оказалось свободно.

Во втором дремал кот.

Огромный зверь с длинной серо-стальной шерстью вольготно развалился на сиденье, не обращая внимания на людей, нарушивших его уединение в малой гостиной. Когда горничная наклонилась над ним, раскладывая вторые приборы, кот даже ухом не повел. Я всерьез задумалась, уступит ли он мне место, когда принесут ужин.

Лорд Кастанелло невозмутимо опустился в свое кресло, я же нерешительно замерла около кота. Лорд молчал, позволяя мне самой разбираться в сложившейся ситуации.

– Брысь, – сказала я, обращаясь к коту.

Тот не соизволил обратить на меня внимания. Я немного потрясла кресло. Безрезультатно. Кот лежал словно приклеенный.

Лорд Кастанелло наблюдал за мной и котом. Почему-то мне казалось, что происходящее его немало забавляет.

Я потянулась к коту, намереваясь согнать животное на пол.

– Не советую этого делать, – ровным голосом произнес лорд.

Я тут же отдернула руку, и вовремя: ленивая расслабленность кота мгновенно сменилась готовностью к атаке. Извернувшись, он взмахнул лапами, пытаясь вцепиться в мешающую ему человеческую руку, и когти зверя прошли совсем рядом с моими пальцами.

Я отпрыгнула, прижав к себе чудом спасенную от кошачьих когтей ладонь, и рассерженно посмотрела на лорда Кастанелло.

– Сделайте с ним что-нибудь, милорд, – попросила я.

Кот поднял голову и несколько удивленно взглянул на меня огромными желтыми глазищами.

Лорд Кастанелло фыркнул.

– Милорд, отправляйтесь на кухню и попросите Мелию поторопиться с ужином, – произнес он.

– Вы что, издеваетесь? – странная фраза лорда Кастанелло, обращенная словно бы к самому себе, прозвучала совершенно неуместно.

Но, к моему изумлению, кот поднялся с кресла и скрылся за дверью гостиной. Я поспешила занять освободившееся место.

– Милорд?

– Так зовут кота.

– Оригинальное имя, – пробурчала я.

Мне вдруг вспомнились давнее ночное происшествие и некий «милорд», что пытался проникнуть в мою комнату. Нет, не мог же это действительно быть кот! Коты не носят ножей, а что касается приступов… пока этот зверь казался мне недружелюбным по умолчанию.

Вернулась горничная в сопровождении кота. Увидев меня в своем кресле, тот утробно заворчал, одним прыжком преодолел разделявшее нас расстояние и вонзил когти в подол моего платья.

– Милорд!

Лорд Кастанелло похлопал по своему колену. Кот, тут же вытащив когти из пострадавшей ткани, неторопливо проследовал к хозяину и, разместившись на коленях лорда, заурчал так, что слышно было даже мне. Супруг рассеянно почесал его за ухом, и это отчего-то вызвало у меня невольную улыбку.

Говорят, коты чувствуют дурных людей. Если верить конкретно этому коту, дурным человеком в этой комнате был вовсе не мой таинственный супруг. Можно подумать, это я бродила ночью по темным коридорам, зажав в руке нож.

В подтверждение моих мыслей Милорд поднял голову и, посмотрев мне в глаза, многозначительно сощурился.

Подали ужин. Горничная ловко расставила накрытые крышкой тарелки с тушеным мясом и овощами. Лорд Кастанелло невозмутимо принялся за еду.

Казалось бы, самое время начать разговор, о котором я так давно думала. Но почему-то слова упорно отказывались приходить, а супруг помогать явно не собирался.

Я украдкой поглядывала на лорда и развалившегося на его коленях кота. Супруг, разрезавший мясо, казался совершенно спокойным, движения его были скупыми, четкими, длинные пальцы, сжимавшие приборы, не дрожали. Вспомнились его равнодушная отстраненность в ратуше, его сухие, обрывистые указания водителю и слугам, когда я слегла с лихорадкой. Лорд Кастанелло не вышел из себя даже тогда, когда настиг меня в лесу после неудачного побега. Я ни разу не слышала, чтобы он повышал голос, кричал или срывался на кого-то из слуг. Так мог ли он, хладнокровный и саркастичный, быть склонен к внезапным вспышкам ослепляющей ярости?

Мог ли убивать своих жен?

– Зачем я вам?

– Миледи? – Темная бровь взметнулась вверх.