Браки по расчету

Потом она сделала то, что давно задумала: попросила у Банханса «референции» о Недобыле, и хотя на этот раз ей пришлось ждать ответа несколько дней, поскольку дело касалось не столь известной и видной персоны, как Борн, — справка, выданная Банхансом, в высшей степени ее удовлетворила. Оказалось, что Недобыл не лгал, рассказывая о покупке участка под Жижковым холмом; если он и отклонился от истины, то столь незначительно, что это можно было назвать вполне извинительным приукрашением действительности, но ни в коем случае не ложью. Банханс сообщил, что отец Мартина, Леопольд Недобыл, 1806 года рождения, купил в 1862 году земельный участок Комотовка за Новыми воротами, уплатив 29 650 гульденов. Итак, не сам Мартин, а его отец. Но это и понятно, — рассуждала Валентина, — ведь Мартину, двадцатидвухлетнему юноше, далеко еще до совершеннолетия, и он не может сам вступать в сделки. Главное — чья была инициатива, чья идея, сына или отца; а в этом вопросе Валентина не колебалась ни минуты, справедливо решив его в пользу сына, потому что такое разумное предприятие никак не могло взбрести на ум престарелому Леопольду Недобылу. А поскольку Мартин — единственный сын старика, то это, как говорится, что в лоб, что по лбу, это совершенно и безоговорочно одно и то же, даже если земля записана на отца — это тем более все равно, что, как можно судить по дате рождения Леопольда Недобыла, ему не так уж далеко и до могилы.

Так размышляла влюбленная вдова, и в один прекрасный июльский день, посмеиваясь над авантюрностью своего поступка, нарядилась как можно эффектнее, тайно отправилась на извозчичью биржу у Индржишской башни и, как мы уже знаем, поехала за город — поглядеть на Мартинову землю в натуральном виде.

Как и следовало ожидать, серая старушка сообщила покрасневшей даме, что Комотовка-то, верно, продавалась, а теперь уж не продается, потому как попала в крепкие руки. И тут она прибавила нечто, чего Валентина совсем не ожидала, и от чего она пришла в такое смущение, что тотчас горько пожалела о своем поступке и охотнее всего провалилась бы сквозь землю. А сказала старушка вот что:

— Да лучше милостивой пани самой потолковать с молодым хозяином, он тут в аккурат кофей пьет.

И прежде чем Валентина могла помешать ей, крикнула в дом:

— Пан Недобыл, подите-ка сюда на минутку!

2

Валентина, которая, как мы знаем, несмотря на степенность, свойственную ее возрасту, была склонна к девичьим проказам, совсем потеряла голову, и первым ее побуждением было бежать без оглядки, как говорится, задать стрекача. Но так как дородная дама в кринолине — не заяц, которому ничего не стоит ускакать и спрятаться в кустах, и так как затаенная молодость ее сердца уравновешивалась основательным житейским опытом, то Валентина очень скоро овладела собой, и когда Мартин — в грубой хлопчатобумажной рубахе, расстегнутой на груди, в нанковых панталонах, заправленных в сапоги, — вышел из дому, она мило и без растерянности улыбнулась его изумлению. Мартин держал пузатую чашку, украшенную розой и золотой каемкой. В своем сельском наряде, с растрепанными волосами, пронизанными солнцем, он выглядел куда мужественнее, чем в тесном костюме от деревенского портного, в каком являлся к Борнам. Валентина прекрасно разглядела — и это было весьма приятно ее сердцу и всем ее чувствам — могучие мышцы, от которых вздувались рукава рубахи, эти выпуклости и узлы, доведенные до железной твердости долголетним обращением с тяжелыми вожжами, и мощно выгнутую юношескую грудь, привыкшую дышать свежим ветром далеких дорог. Он был не красив, о нет, зато молод и силен, ловок в своей легкой одежде; коричневый от загара, он напоминал ей здоровый крепкий грибок — так бы и укусила!

Валентина немедля, смело и без запинки, затараторила: ах, возможно ли, такое удивительное, странное, невероятное совпадение! Ее стряпчий, то есть адвокат, кажется, неверно информировал ее, будто Комотовка продается, вот ей и захотелось взглянуть, и надо же тут встретить Недобылочку!

Мы говорили, что пани Валентина не привыкла лгать — а вот лгала же теперь — и на редкость гладко, будто печатала! Заметим, к ее частичному извинению, что она с удовольствием сказала бы Мартину всю правду и что правда эта так и вертелась у нее на языке, когда он появился на пороге, — но ничего этого она не могла высказать, потому что серая старушка, которой Валентина втолковывала, что хочет купить Комотовку, все торчала возле них, с любопытством разглядывая ее своими черными глазками. Одна ложь неизбежно ведет за собой другую; лишенная возможности отступить, Валентина продолжала свое с неослабевающей энергией: да, да, она теперь припоминает, Мартин ведь говорил как-то у них в салоне, что купил землю за городской стеной, но ей и в голову не приходило, чтобы это была именно Комотовка!

Мартин с гордостью ответил, что так оно и есть. И, отдав серой старушке чашку, показывая тем самым, что не нуждается более в ее ассистировании, широким жестом собственника обвел старый сад.