Браки по расчету

— Вот это все мое, милостивая пани. Громадный клок земли до самого венского тракта вон там, под Жижковым холмом, и туда, к пруду, все это Комотовка. — Опустив руку, он хлопнул себя по бедру. — Есть у меня аппетит еще и на те земли, что за прудом, но и так участок немалый — меньше чем за полчаса не обойдешь.

Старушка исчезла в доме, а извозчик, привыкший к подобным до странности случайным встречам за городом, вернулся на свои козлы, и, отъехав под тень каштана, чья пышная крона уже была словно обрызгана ярко-желтыми точками, деликатно задремал. Таким образом наша своеобразно несходная пара очутилась как бы наедине среди романтической природы.

— Я теперь тут останавливаюсь, когда в Прагу приезжаю, — пояснил Мартин, вводя Валентину через сломанные ворота на пыльный раскаленный от солнца двор — действительно, к скалистой стене, замыкавшей его, вплотную был придвинут фургон Недобыла, разгруженный, со снятой парусиной, так что обнажились ржавые полукружия его ребер. — Батюшка бранится, дескать, тридцать лет останавливался на Конном рынке, «У Хароузов», и с какой стати теперь ездить за городские ворота, в эту развалюху. Батюшка до того не любит менять свои привычки, что иной раз в отчаяние приходишь. Но скажите сами, милостивая пани, зачем же платить за постой, за лошадей, когда тут все даром, и свое сено есть, и своя крыша над головой?

Валентина чуть ли не с бурным восторгом согласилась: конечно, к чему платить, когда здесь можно жить даром? Только как бы эта «своя крыша» не свалилась ему когда-нибудь на голову, — озабоченно добавила она. — А где же лошадки?

Улыбнувшись этой уменьшительной форме, никак не вязавшейся со слоновьими размерами его битюгов, Мартин ответил, что сейчас они пасутся под присмотром Ферды, внука этой старой женщины.

— В этом тоже одно из преимуществ Комотовки, — продолжал Мартин. — Где бы там, на Конном рынке, паслись мои бедные кони? А здесь все — сад, и луг, и пруд, в общем, рай, да и только. А взгляните-ка на эту хибару, — он отворил дверь в амбар. — Чем не идеальный склад для экспедитора?

Валентина спросила — о каком экспедиторе он толкует; он же, несколько задетый, возразил, что ведь как-то упомянул у них в салоне, что хочет бросить извоз и осесть в Праге, открыв экспедиторскую контору — неужели милостивая пани не помнит?

Наоборот, милостивая пани все это помнит, то есть вспомнила сейчас очень даже хорошо, но значение слова «экспедитор» ей не совсем ясно. И Валентина, вращая зонтик за своей красивой головой, украшенной маленькой соломенной шляпкой с белыми перьями, спускающимися ей на спину, и с длинной сиреневой лентой, попросила Мартина растолковать ей, как он себе представляет деятельность экспедиторской конторы.

— Я все обмозговал до последней точки, — ответил он, думая про себя, как это приятно — без помех беседовать с пани Валентиной о самом важном и интересном в мире, то есть о его планах, и не слышать при этом невразумительной болтовни противного Легата или патриотических проповедей Борна. — Этот хутор — моя основа, а достался он мне даром, — строения-то годны разве что на слом, и уплатил я только за землю, на которой они стоят. А вы сами видите, какие тут выгоды — склад, конюшня, а места и на десять конюшен хватит, дайте только на ноги встать. Для начала хватит и старого фургона, вы его видите, милостивая пани; надо только прикупить рессорный фургон для нежного товара и потом, конечно, тяжелую платформу для больших грузов; закрытый фургон для мебели тоже необходим, да сверх того телега с высокими бортами, в каких перевозят лед, камень и песок — вот и все.

— Во что это обойдется? — деловито осведомилась Валентина.

— Ох, мамочка! — Он нервно взъерошил рукою и без того растрепанные волосы. — Главное, кони стоят уйму денег, а мне обязательно придется прикупить хоть две-три пары, и это только для начала. Но пусть земля и упала в цене, все равно Комотовка стоит еще тысячи двадцать четыре, двадцать пять, так что под этот залог я могу взять взаймы.

Смутившись вдруг от ее улыбки, оттого, что совсем близко было ее лицо, облитое легкой сиреневой тенью от зонтика, Мартин изо всех сил навалился на трухлявые ворота заброшенного хлева, силясь открыть их. Таким образом, он хотел оправдать, вернее, пристойно объяснить греховный румянец, которым внезапно запылали его щеки.

— Вот, извольте заглянуть, здесь тоже можно устроить прекрасный склад поменьше, только крышу починить…

В эту минуту с заднего крыльца главного дома выглянула, точнее, высунула из двери верхнюю часть тела серая старушка и голосом чересчур громким, как если бы кричала кому-нибудь далеко, спросила — не желает ли милостивая пани выпить чашечку кофе.

— Нет, спасибо, — ответила Валентина, но тотчас поправилась: — Или постойте…