Браки совершаются на небесах

— Вы, наверное, меня ненавидите, — негромко произнес Марк. — Ну, или, по крайней мере, вините меня в том, что случилось с Кристиной. Ведь не появись в ее жизни меня и Вероники — с Кристиной не случилось бы этого несчастья. Вы вправе так думать и так чувствовать. Как отец отца — я вас понимаю. Но я знаю одно — не будь сегодня рядом с Вероникой Кристины — я бы лишился дочери. И можете считать меня эгоистом, можете презирать, ненавидеть, все, что угодно — но я благодарен судьбе за то, что Кристина сегодня была в интернате «Бухта доброты». Она спасла Веронику. Правда… вот такой ценой. Если я могу чем-то… я…

У Марка кончились слова. А еще он понял, что просто не может больше находиться под перекрестным прицелом этих четырёх пар глаз. Глупо, трусливо, не по-мужски — но он спрятал лицо в ладони.

— Простите меня…

Через несколько томительно долгих мгновений его локтя коснулись чьи-то пальцы.

— Да перестаньте, — а вот зазвучавший голос определённо принадлежал Степану Кузьменко. — Что мы, звери, что ли. Нет в этой ситуации виноватых. Даже пожарные говорят, что это невероятное стечение случайностей. Раз в сто лет такое бывает.

— Да, — Марк резко отнял руки от лица. — В том-то и дело, понимаете?! Я был стопроцентно уверен в безопасности этого места. Иначе я бы не поместил там дочь. Я и предположить не мог… Если бы я только мог предположить… Я бы никогда…

— Ну что теперь, — неохотно буркнул Степан Кузьменко. — Случилось все уже.

— Что с Кристиной? — быстро спросил Марк. Он вспомнил вдруг, ради чего все это аутодафе. — Мне ничего не говорят, сказали, что информация только для родственников. Вы ее видели? Говорили? Что с ней? — Марк переводил взгляд с одного лица на другое. — Скажите. Пожалуйста. Я вас умоляю.

Степан Кузьменко кашлянул. Встал во весь свой огромный рост.

— Пойду еще кофе возьму.

— Мы с тобой, — следом за отцом встали оба брата Кузьменко. — Пирожных прихватим.

Марк остался за столиком вдвоем с матерью Кристины. Тура. Ее зовут Тура. Да, там же норвежские корни. Так что и имя вполне норвежское.

Марк больше нечего не спрашивал, просто смотрела на эту женщину. Но в памяти почему-то всплывало лицо ее дочери. Какое оно сейчас? О, господи…

— Угрозы для жизни нет, — коротко и отрывисто начала Тура. — Ожоги в большей части средней и легкой степени тяжести. Возможно, потребуется операция по пересадке кожи — сегодня это будут решать врачи. Волосы на треть примерно сгорели, но это мелочи.

Марк жадно впитывал информацию. Все это звучит не страшно. Даже обнадеживающе. Волосы — и в самом деле мелочь. Отрастут, в конце концов. Так отчего же такое строгое и суровое выражение лица у женщины с редким именем Тура?

— О чем вы умалчиваете? — голос у Марка звучал резко. Какое-то время они молчали, глядя в глаза друг другу. А потом мать Кристины ответила — так же сухо и отрывисто.

— Сильнее всего пострадало лицо.

— А глаза? — так же резко и отрывисто спросил Марк. — Глаза целы?

— Да, — как-то растерянно ответила Тура. — Ожоги в основном коснулись боковых частей лица — скулы, щеки.

— Это хорошо.

— Хорошо?! — теперь он услышал эмоции в голосе этой женщины. Гнев, самый настоящий гнев. — Вы говорите — это хорошо?!

— Хорошо, что нет угрозы жизни. Что не пострадали легкие от вдыхания горячего воздуха. Что целы глаза. Что ожоги средней и легкой, а не тяжелой степени. Вот это хорошо.

— Вы представляете, что значит лицо для профессиональной модели? — Тура смотрела на него через прищур светлых ресниц. Убойный у этой женщины взгляд. Впрочем, ее можно понять. Она мать. Вот она — настоящая мать, которая за своего ребенка горло перегрызает, невзирая на то, что ребенок — давно взрослый. — Да даже не в этом дело! Она просто молодая девушка, у которой в пожаре пострадало лицо. Оно теперь будет все в шрамах! И руки! И ноги!

— Простите, я неудачно выразился, — Марк и в самом деле испытывал раскаяние. Он так боялся гораздо более худших новостей, что сказал, не подумав. Не подумав прежде всего об эстетической стороне вопроса. Для него куда важнее, что жизни Кристины ничего не угрожает. — Но если речь идет об ожогах легкой и средней тяжести… Разве эстетическая косметология не решает эти вопросы? Я думал, что… Я готов это взять на себя. В смысле, оплатить.

Мама Кристины откинулась на спинку стула и принялась изучающе разглядывать Марка. Потом покачала головой.

— Чудной вы человек, Марк Леви. И простите мне мою резкость.

— Нет-нет, не извиняйтесь, пожалуйста. И не отвергайте мое предложение.

Тура невесело усмехнулась.

— В нем нет необходимости. У меня своя сеть косметологических клиник. Все, что можно будет сделать, будет сделано.

— И все же…

— А вот и кофе, — к столу подошли мужчины Кузьменко.

— Мама, Крис можно уже пирожные, как думаешь? — Александр — кажется, это Александр — поставил на стол тарелку с пирожными.

— Пока — нет.

— Придется самим справляться, — вздохнул, наверное, Юрий.