Браки во Филиппсбурге

Двери всех салонов во втором этаже были открыты. У балюстрады, обегающей холл на уровне второго этажа, топтались группки гостей. В открытые двери медленно проплывали дамы и господа, кто в одном направлении, кто в другом. Еще ничего не началось. Никто не занял себе места. Прислуга разносила аперитив. Куда направиться для начала? Для начала — прежде всего замедлить шаг, не то он влетит в замороженно-смущенную, туда и обратно не очень-то уверенно расхаживающую толпу. Во всяком случае, он с Ильзой отправится прежде всего в средний салон, так называемый «Зеленый», сердце Фолькмановой виллы, там, скорее всего, узнаешь, каким представляет себе госпожа Фолькман порядок приема по случаю помолвки. И верно, в Зеленом салоне собрались все, кто нужен был адвокату Альвину. Тут же началась церемония взаимных приветствий, во время которой адвокат внимательно следил, кто протягивал ему и Ильзе руку с искренней радостью, кто рассеянно глядел по сторонам или нетерпеливо совал им руку, точно упускал из-за этого настоящее рукопожатие куда более важного гостя, а кто изображал особенную любезность и радость, низводя их как раз этим, подчеркнутым расположением, до ранга людей второстепенных, людей, в обращении с которыми принято проявлять снисходительную сердечность, ибо они только этим и живут.

Альвин безостановочно делал в уме пометки, и каждому присуждал тотчас награду или определял кару, судя по тому, как Ильзе или ему самому подавали руку, что выражали при этом глаза и губы того или иного гостя. Время, которое даст ему власть награждать или карать этих приветливых или же неприветливых призраков — а ничего большего они собой и не представляют, — такое время придет, и всенепременно! Прием, который оказывало ему здесь филиппсбургское общество, подтверждал это.

И пусть ему придется ждать десять, пятнадцать лет, он будет работать и взбираться все вверх, все вверх и вверх по лестнице славы, на все этажи успеха, блеска и восхищения тысячеглазой толпы, да, все вверх и вверх, ему всего тридцать пять, а вот окружающие уж очень туги на ухо и близоруки, чтобы почувствовать, что среди них находится человек, который в один прекрасный день… ну, сами увидят, уж он заставит их вовремя услышать его позывные, о, он будет благосклонен со всеми, да-да, только не таить злобу, они же не виноваты, что их зрение слабовато и что у них нет чутья на истинную силу; как можно сказать, переиначив поговорку: «Родич родичу глаз не выклюет», что ж, здесь ему никто не приходится родичем, а потому сохраняй спокойствие, Альвин, садись в дальний уголок, не болтай много, дай им почувствовать, что тебя вроде бы и нет вовсе, а заговорит с тобой кто, взгляни на него рассеянным взглядом, точно он оторвал тебя от глубоких раздумий, здесь у тебя нет друзей, здесь нет и нигде вообще нет у тебя друга, Альвин, ни единого друга, ты одинок, у тебя есть только Ильза, пожми ей потихоньку руку, чтобы она ощутила союз, сплотивший вас против всего остального мира, зачем тебе друзья, они же балласт, что виснет на человеке, не дает ему ходу, а тебе суждено двигаться дальше, у тебя нет времени тащить за собой друзей, попусту растрачивать вечера; да, когда-то все это было, но что от этого пользы, чем крепче ты становишься на ноги, тем меньше становится у тебя друзей, различия выявляются четко, теперь все — твои противники, знать это — вполне достаточно; они дадут тебе лишь то, что ты у них вырвешь силой, и ты силой заставишь их восхищаться тобой, их жены будут завидовать Ильзе, что она твоя жена, а мужья будут завидовать тебе, что Ильза твоя жена…