Бракосочетание Рая и Ада. Избранные стихотворения и поэмы

ПРОЛОГ
Были жрецы всесильны в первоюдоли.
И когда Бессмертный отверг их веру,
Они сослали его на лютый Север,
Злого, брошенного, одинокого.

Бессмертный! Я внимаю твоим призывам.
Поведай мне свою крылатую правду
И не таи видений темной боли.

ГЛАВА I
1. Тень Несчастия восстала
В Вечности. Она безвестна
И бесплодна. Непрозрачна
И презренна. Что за Демон
Создал этот абсолютный
Вакуум? Ужасный сгусток
Пустоты? Твердят: Юрризен
В том повинен. Но темно, и
Непонятно, и абстрактно
Колошенье Тайной Силы.

2. Время разлучил Незримый
С временами, скрыл Пространство
От пространств девятикратной
Тьмою, где белели Новшеств
Вехи голые под грозным
Черным вихрем пертурбаций.

3. Ибо Тень, возненавидев
Ею созданный вначале
Мир, желает уничтожить
Рыб, зверей, змею и птицу
Взрывом и кровавой мгою.

4. Ибо Тень в своей безмолвной,
Болью всхлестнутой, зловещей
Деятельности замкнулась
На самой себе, замыслив
Исполинское сраженье.

5. Но Бессмертный оберег от
Поруганья свой священный
Лес, в котором забродило
Жизнью всё, что есть не Камень.

6. Его тяжкие — Юрризен,
Берегись, — лежали, множась,
Тьмы громов и стрелы молний,
Миру ужасов — ответной
Злобною угрозой, в тучах
Клокотали колесницы,
И осенним камнепадом
Града он грозил посевам.

ГЛАВА II
1. Не было ни Земли, ни силы
Тяготенья, когда Бессмертная Воля
Создала эманацию своих чувствилищ;
Смерти не было, но Вечная жизнь настала.

2. Звуки фанфар заставили Небо
Проснуться, и туча, чреватые кровью,
Объяли утес Юрризена — единственного
Носителя имени во всей беспредельности.

3. Звонкие фанфары! Мириады вечностей
Закружились над черными пустынями,
Ныне насыщенными тьмою, водами, тучами,
Ныне оглашенными первыми словами,
Произносимыми еще устами грома,
Гремящего над вершинами новорожденных гор:

4. «Из глубины темного одиночества,
Из вечного Тела моей святости,
Выйди, выделись, отделись,
Ибо суждено начаться Грядущему!
Я замышляю Радость без мучения
И Неколебимость без распыления.
Зачем же, Бессмертный, хочешь ты умереть?
Зачем живешь в негасимом пламени?

5. Сперва я оделся огнем, пожирающим
Миры за мирами, все глубже и глубже, Творя
Пустоту — дикую и широкую,
Голую утробу Природы, в которой зрело Ничто.
Вот я какой! Простертый над пустотою.
Самодовлеющий, окоротивший ветра,
С криком рвущиеся из моих рук,
Охолостивший морские валы и сотворивший
Великий мир неколебимых преград.

6. И в одиночестве начертал я в Книге
Сокровенные тайны Мудрости,
Сокровенные итоги Раздумий,
Сокровенные исходы Сражений
С мерзкими чудищами, рожденными во грехе,
Рожденными для греха, взлелеявшими
Семь Смертных Грехов Душ в своей груди.

7. И вот, Бессмертный, я раскрываю мою тьму,
Я раскрываю мою Медную книгу.
Написанную в бесконечном одиночестве:

8. Законы Мира, Любви, Единства,
Законы Жалости и Прощения —
Да будет отведено каждому
Подобающее ему изначальное место.
Один Наказ, одна Радость, одно Желание,
Одно Проклятие, одна Тяжесть, одна Форма,
Один Царь, один Бог, один Закон!»

ГЛАВА III
1. Голос умолк, и явился Образ,
Отделившись от тьмы. И Длань,
Скользнув над скалою Вечности,
Раскрыла Медную книгу. Проснулась гневная
                                                          мощь —

2. Гнев, ярость, негодование
В судорогах огня, крови и желчи,
В вихреворотах серного дыма, —
И чудовищные сгустки энергии
Стали живыми существами
В пламени вечной злобы.

3. С громом, с грохотом, с грозным
Скрежетом, в диких корчах,
Вечность начала разворачиваться,
Растворяться, распространяться;
Раскатываясь, раскатываясь,
Раскидывая обрывки жизни,
Обломки скал и объедки бытия
Над Океаном непреодолимой пустоты.

4. Бушующие огни заполонили небо
В судорогах и вихреворотах крови;
Над великой пустыней Юрризена,
Заполняя, переполняя, подменяя ее,
Бушевал рожденный Юрризеном огонь.

5. Огонь, но не свет! Все было тьмой
В пламени Вечной ярости!

6. В пытке огнем и в огне, бушуя, бежал он
Скрыться в пустынях и скалах — но тщетно.
Он громоздил горы на горы и горные цепи,
Он огораживался, ограждался
Стенами гор в безумье и в горе — и тщетно.
Пламя не покидало его, пламя пожирало его,
Пламя доводило его старанья до исступленья;
И наконец он, сломленный и испепеленный,
Затененный Смертью и невыносимым отчаянием.

7. Огородился огромной каменной крыжей
Со всех сторон, и оказался в утробе,
Где тысячи рек, полных крови,
Охлаждали горы, но не его,
В вечном огне,
Струясь из сердца Бессмертного.
И тогда-то,
Подобно черному обелиску, воздвигнутому сынами
                                                             Вечности
На берегу бесконечного Океана,
Подобно человеческому сердцу, разрываемому
                                                    своим биеньем,
Возник Юрризенов огромный мир.

8. И Лос склонился над темным Шаром,
И повелел Бессмертному завершить
Начатое Юрризеном разделение:
Ибо Вечность покинула Землю
И звезды улетели в бесконечную даль,

9. И Лос зарыдал, склонившись над жалким
                                                       Демоном
И оплакивая его судьбу:
Ибо в мучениях покинул Юрризен
И место своих трудов, и ступил в пустоту,
                                      и окунулся в пламя.

10. Ибо Юрризен покинул вечность
И погрузился, разъятый на части, в каменный сон.

11. И спросил Бессмертный: «Не смерть ли это?
Юрризен стал горстью праха!»

12. И Лос ответил новым рыданием,
И рыдал, и стенал, и стонал, покуда
Не были залечены все разрывные раны.

13. Но разрывные раны Юрризена не были
                                                           залечены.
Плотью, прахом, бесформенной массой
Лежал он, терзаемый убийственными изменениями,
Покуда сам Лос

14. Не спугнул своих жалящих огней, устрашенный
Явлением безобразной Смерти.

ГЛАВА IV
1. Лос безмерно ужаснулся
Этим ранам и разрывам,

2. Этим язвам, и ожогам,
И бессмертья, и безумья

3. Устрашающим стигматам,
Ярости вихреворотам

4. И смертельным измененьям.
Взял он цепи и оковы,

5. Взял он скрепы из железа,
И Юрризеновы раны
Стал крепить от расширенья.

6. Измененья ж эти были:

ГЛАВА IV /а/
Он старел, старел, старел он,
В непробудном сне старел он,
Как пустыня, потрясенный
Изнутри землетрясеньем,
Пламенем из рваной раны
Пожираемый, старел он
В нескончаемых мученьях.
И Пророк, над ним склонившись
И рыдая, тщетно ставил
Скрепы, цепью из железа
Отделяя Смерть от Мира.

2. Но Юрризен и в мученье
Видел мерзкую отраду,
Ибо раны раскрывались
Окнами Воображенья.
А Пророк вязал и плющил
Языкатые раскаты
Рева, тяжкими цепями,
Тяжким млатом потрясая,
И считал по звеньям годы.

3. Вечный Разум зарябился гневом,
Скованный кругом цепями; пеной,
Серным дымом заклубился; создал
Озеро своих страданий, снега
Холоднее и светлее, в корчах.

4. Беспамятство, немота, недоля
Намерзали на цепи Разума,
Разъятого, изъятого из Вечности,
Намерзали и смерзались с ними,
Прогревая своим холодом насквозь
Железные цепи и медные цепи —
И те плавились.

5. И неустанно метался Бессмертный
На родильном ложе своих страданий,
Пока тяжелая грубая крышка
Не придавила родник его мысли.

6. Так могучий позвоночник
Возникал бессмертной цепью,
Насмерть связанной смятеньем
И страданьем; между ребер
Жадно скалились пещеры,
Нервы счастья обрастали
Ледовитой костью, — первый
Возраст проходил в мученьях,
И в мучениях старел он.

7. И вот в пещеры меж ребер
Скатился огромный красный
Жаркий, горючий, горящий
Шар — и засверкал изнутри,
Корчась, радуясь и дрожа,
Распускаясь тысячами побегов
Вдоль замороженных костей, —
Биясь в них, — и второй
Возраст проходил в мученьях,
И в мучениях старел он.

8. В нарастающем смятенье
Ветви Мозга побежали,
И сплелись с ветвями Сердца
В две запутанных орбиты,
И пробили два отверстья
В мир чудовищный — и третий
Возраст проходил в мученьях,
И в мучениях старел он.

9. Наступила боль Надежды.
В тяжкой ярости противоборства
Две воронки завращались
Возле средоточий Зренья,
Расширяясь, извиваясь;
Наконец окаменели —
И четвертый, и четвертый
Возраст проходил в мученьях,
И в мучениях старел он.

10. С болью, истинно последней,
Ноздри лопнули навстречу
Запаху Вселенной — пятый
Возраст проходил в мученьях,
И в мучениях старел он.

11. С болью, истинно последней,
Закровотрепетала в ребрах
Жадною пещерой Глотка
И Дыхательное Горло,
И Язык кровавопламенный,
Мучим Голодом и Жаждой,
Шевельнулся — и шестой
Возраст проходил в мученьях,
И в мучениях старел он.

12. С болью, превысившей
и истинно последнюю,
Он вывернул свою правую руку на Север
И выворотил левую на Юг,
И, охваченный невыносимым страхом,
Ступил, дрожа, ступнями на дрожащую
землю — /и седьмой/
Возраст проходил в мученьях,
И в мучениях старел он.

ГЛАВА V
1. Лос отшатнулся в ужасе
От дела рук своих, выронив
Млат; и пламя над горном
Съежилось, прячась в дым,
Ибо с дикими воплями,
С воем, с визгом, с великою
Яростью встал Закованный
Из могильного сна.

2. И мириады Вечностей,
Мудростей и Веселий
Морем заколыхались
Вокруг него, но в очах его
Смердело Небытие.

3. Ибо, как сон, была его
Жизнь Вечная, — отоснившийся!

4. В корчах омерзения, Пророк отделил ему
Юг от своего незапятнанного Севера.
Умолкли мычанье и млат;
Молчанье сдавило пророческий голос,
Холодное одиночество и темная
Пустота Объяли Пророка наедине с Юрризеном.

5. Он старел, старел, старел он,
Вечности лишаясь, старел он,
Вмерзший в образ безобразья
Невозможный — как гниенье
Светлого огня… И Лосу
Стало страшно: ведь Пространство
Заключало их обоих.

6. Лос отшатнулся в горести,
Грудь сотрясалась вздохами;
Он взглянул на Юрризена —
И в мир вошло милосердие:

7. Творение есть деление;
Милосердие делит душу,
Отделяя Вечность от Вечности
И не губя Жизни.
Пустота пустой Ночи
Заставила свернуться лимфу,
Но красный шар крови
Отрицал Пустоту.
Ибо, творя Юрризена,
Пророк исторг его из самого себя, — и все, что
Было тьмою и тучами,
Все, что было ночью вокруг,
Было самим Лосом.
И пред очами бессмертных
Пронеслось ужасное видение разделения
Лоса на Юрризена и Лоса;
И, как малые зеркала вбирают большие предметы,
Очи бессмертных вобрали в себя
Ужасное видение разделения Лоса
И огненный шар дрожащей кровожизни. —

8. Огненный шар содрогнувшейся кровожизни,
Растративший себя на свои побеги,
Закровотрепетавший, запролившийся на ветру,
Заходивший фибрами крови, млека и слез
В оковах, отделивших Вечность от Вечности.
И тогда, воплотившись в стенанья и слезы,
Живою волною накатилась на его смертный лик
Женщина — бледная и дрожащая.

9. Вечности с отвращением созерцали
Первую, первовыделенную, перво-отделенную
Женщину — бледную, как туча снега,
Живою волною накатывающуюся на смертный
                                                          лик Лоса.

10. Во гневе, страхе, удивлении и восхищении
Окаменели небесные мириады бессмертных.
Они нарекли ново-отделенную — Жалостью,
И бежали.

11. «Сокроем их тяжкой завесой от нашего взора!
Возведем в Пустоте ограды и стены,
Дабы никогда не пришлось нам созерцать их вновь!»

12. И началась непомерная работа: тяжкие завесы
                                                                        тьмы,
Высокие колонны, торчащие из Пустоты,
Золотые крючья, вбитые в колонны,
Ткань, запрядшая пространство меж ними
И названная Наукой.

ГЛАВА VI
1. Лос увидел первую женщину — и возжалел.
И возжелал. Она плакала, она не хотела;
С жестокой и извращенной отрадой
Она бежала его объятий — но тщетно.

2. И Вечности содрогнулись, созерцая,
Человека, познающего свое подобие, —
Часть свою, первовыделенную, перво-отделенную.

3. Прошло время; Бессмертные
Возводили колонны, торчащие из Пустоты,
Когда Энитармона почувствовала
В своей утробе шевелящегося Червя.

4. Беспомощного Червя, зашевелившегося
В зашевелившейся утробе,
Дабы впечататься в Бытие.

5. Весь день Червь подползал ей к груди,
Всю ночь Червь сползал ей в утробу;
Всю ночь Червь рос в ее утробе,
Рос и превращался в Змия,
Злого и ядовитого.

6. Змий рос в материнской утробе,
Рос, свернувшись клубком, пока не натолкнулся
На железные следы Лосовой работы — и тогда
Его шипение стало криком;

Рыбой, птицей, зверем был
В криках и мученьях Червь,
Прежде чем он стал — Дитя
Человеческой Любви.

7. Бессмертные закончили свою непомерную
                                                           работу,
Подгоняемые этим чудовищным зрелищем,
и Энитармона, вопия,
Родила Человеческое Дитя.

8. Страх Вселенную пронзил
И убийственный удар —
Встала человечья тень.

9. Врылся и ворвался в мир, —
И, врываясь, пламенел, —
Человеческий помет.

10. Бессмертные закончили свою непомерную
                                                             работу,
Нацепили на крючья в колоннах ткань, зовомую
Наукой,
Огородили и отгородили людей —
Лос утратил бессмертие!

11. Был в его руках младенец,
Он купал его в заботах,
Бивших звонкими ключами.

ГЛАВА VII
1. Дитя назвали Орком. Энитармона
Кормила его своим молоком. Дитя росло.

2. Лос закричал, и она проснулась.
Обруч тугой железный
Сдавил ему грудь. Сломал он
Обруч, но стиснул новый
Грудь ему. Сломан этот —
Тщетно. — Другой стесняет
Ребра и пламя сердца.
Каждое утро обруч
Сердце ему сжимает,
Каждою ночью сломан.

3. Обручи эти были
Звеньями вечной Цепи,
Свисающей со скалы.

4. Дитя повели на утес. О, как
Рыдала Энитармона!
Тяжелою цепью Ревности
Юные члены скованы
В смертельной тени Юрризена.

5. Смерть услышала плач Младенца
И начала пробуждаться ото сна.
Всё на свете услышало плач
И начало пробуждаться к жизни.

6. Юрризен, изглоданный голодом,
Изжаленный ароматами Природы,
Решил обозреть свои владенья.

7. Чтобы узнать размеры
Царства, отвес он сделал,
Линию и линейку,

8. Сделал весы и гири.
Сделал квадрант и компас
Из золота и из меди,
И, обозрев владенья,
Он в благодатном месте
Сад благодатный разбил.

9. Но Лос сокрыл Энитармону
В пламени тайных Пророчеств
От Юрризена и от Орка.

10. И она родила могучее племя.

ГЛАВА VIII
1. Обозрел своя владенья —
Горы, пустоши, болота —
В облаке огня Юрризен;
Всюду жуткие виденья:
Нежить, рвущаяся к жизни,
Порожденья вырожденья.

2. Порожденья вырожденья
Мир заполонили: сгустки
Недожизни, псевдожизни
Руки, ноги, шеи, плечи,
Головы, глаза и уши,
И сердца — и все раздельно —
Плавали в кровавой массе!

3. Но всего ужасней было
Лицезрение бессмертных
Чад печали в дебрях плача
Для Юрризена. Мелькнули:
Тириэль, завороженный
Собственным рожденьем; Ута,
Из глубин морских взывая;
Гродна, в землю заточенный, —
Небеса над ним трещали,
Как кора в костре; И Фьюджон,
В пламени, зачатый первый,
Но рожденный младшим, — дети
Всемогущего от скверны:
От личинок и чудовищ,
От червихи и коровы.

4. Обозрел во тьме все племя,
Им рожденное, — и проклял!
Проклял, ибо в них узрел он,
Что ни плоть, ни дух не смогут
Соблюсти закон железный
Ни единого мгновенья!

5. Проклял, ибо в них узрел он
Жизнь над полыньею смерти,
И быка на скотобойне,
И собаку зимней ночью,
И назвал он Милосердьем
Слезы своего Проклятья.

6. Он прошел, холодный Странник,
Над юдолями Страданья,
И повсюду, где ступал он,
Следом, в престарелом небе,
Тень холодная тянулась
Призрачной паучьей пряжей
Из души его, на кельи
Подземелий разделяя
Небеса, — так было всюду
Над юдолями Страданья.

7. Призрачной паучьей пряжей
Над страдалицей-Землею
Небо затянулось — сетью
Явно женственной природы,
Неуничтожимо вечной.

8. Ее петли и ячейки
Повторяли карту мозга.

9. Сеть — Религией назвали.

ГЛАВА IX
1. Жители городов новоявленных
Почувствовали: Нервы становятся
Костным Мозгом; пошло отвердение
Костей, болью сопровождаемое,
Криками, воплями и стенаниями;
Покуда Чувства не обескровились
Под черной Сетью оцепенения.

2. Покуда Очи обескровленные
Не уперлись в Небес лицемерие;
И лишь малая точка небесная
Оставалась, как прежде, сияющей
В их укороченном восприятии,
Ибо их очи теперь уменьшились
И стали не больше человеческих;
Горожане были рептилиями
Семи футов, если б встали на ноги.

3. Шесть дней бежали Существования,
А на седьмой предавались отдыху.
И, в жалкой надежде, благословили
Седьмой День, и бессмертье утратили.

4. Тридцать городов слились воедино,
Приняв образ Человечьего Сердца.
Не в силах доле обживать Пустоту,
Они прижались к покоренной Земле,
Сущности в укороченном восприятии,

И прожили очередь лет,
И бросили бурное тело
В пасть ненасытной тьме.

5. А чада их, плача, рыли
Могилы в пустых местах,
И возводили в закон гордыню,
И нарекали сей закон Богоданным.

6. И тридцать городов застыли,
Омытые солеными водами,
Ныне зовут их Африкой,
А тогда называли Египтом.

7. Выжившие сыновья Юрризена
Похоронили иссохших братьев
Под Юрризеновой сетью;
Увещания были тщетны,
Ибо слух горожан
Оставался глух, холоден и замкнут,
А взгляд не дотягивался
До братьев в других градах.

8. И только Фьюджон сумел собрать всех
Выживших чад Юрризена,
И они покинули раскачивающуюся землю —
Назвали ее Египтом и покинули.
И ее обволок соленый океан.

Конец (первой) книги Юрризена