Бракованная

– Да так, мелочи. Я, пожалуй, пойду. Не думаю, что мне можно долго оставаться на ногах. Была рада повидаться.

В ответ Сара Измайловна удосужилась лишь кивнуть. Её тяжёлый, придавливающий к земле взгляд Вета ощущала всю дорогу, пока не свернула к лестнице. Ну и чего та на неё пялилась, интересно?

Между тем в столовке при отделении заканчивался обед. Есть баланду, которой кормили в больнице, Вета так себя и не заставила. Но поскольку возвращаться в палату ей не хотелось, она взяла какао, пресную булочку и устроилась за самым дальним столом, который был отгорожен от общего пространства огромной, разросшейся в деревянной кадке китайской розой.

– Ну ты чего? Ты чего, Светка? Не плачь!

– Н-не могу. Сил уже нет никаких, Зина Петровна. Так она меня достала, что хоть в петлю! – пожаловалась девица и громко высморкалась. Вета навострила уши. Было жуть как интересно, хоть и неприлично, подслушивать не предназначенные для чужих ушей разговоры.

– Ну, а ты как хотела? У Светланы Савельевны на нашего Кешеньку были свои далеко идущие планы. А ты, когда лезла старшей наперерез, чем думала, м-м-м?

– Я думала, что они расстались! Она же старая совсем.

– Кто? Светлана? Тоже мне – старая. Ей сорок три всего. Тогда мне, исходя из твоей логики, уже вообще на покой пора?

– Ну что вы, Зина Петровна, я не о том, вы же знаете. Вы у нас вообще женщина в самом соку. А вот Светлана Савельевна… Это и не женщина вовсе. А сущий дьявол.

– А вот и нет. Ты бы сама как поступила на её месте?

– Не знаю! Но точно никого не стала бы третировать.

– Ты на Светку-то не серчай. Уж если кто и виноват в произошедшем, то это наш заведующий. Врач он от бога, но сколько девок попортил! Тьма. И никак не остановится, вот напасть. Так что ты, милочка, закати губу. И если он тебе знаки внимания оказывает, не думай, что они хоть что-то да значат. Ты – новенькая, надо было сразу тебя предупредить, какой он у нас любвеобильный. Да только кто ж знал, что ты так быстро ему уступишь.

– Я не уступала!

– Ага. Как же. Ой-ёй! Времечка-то сколько! А у меня ещё конь не валялся… Ну надо же! Всё, вытирай сопли и возвращайся к делу. Даю тебе десять минут.

Из-за живой изгороди послышались звуки отодвигаемого стула и ударяющихся о толстые пятки Зины Петровны шлёпок. Вета разломила булку и в раздражении отбросила одну половинку на стол, а в другую впилась зубами.

Вот тебе и Коган. Не то чтобы она узнала о нём что-то новое, но всё-таки, всё-таки… И там он успел, и тут. А ведь Сандалова ещё буквально несколько часов назад вполне допускала мысль, что он по ней до сих пор сохнет. И так её эта мысль грела, что теперь, когда она развеялась, Виолетту охватил озноб.

Вета вернулась в палату, хлопнула дверью и улеглась в кровать. Она пыталась себя убедить, что происходящее её не касается. Но получалось у неё не то чтобы здорово. А тут ещё, как на грех, нагрянул Коган. Со своей очередной проверкой.

– Привет. Как ты?

– Отлично. Давай уже меня выписывай.

– Позволь мне самому об этом судить.

– Эй! Что ты делаешь? – возмутилась Вета и вцепилась в его красивые руки.

– Хочу проверить следы проколов.

– Я проверяла сегодня утром. Они в полном порядке.

Там зло сощурился:

– Может, позволишь в этом убедиться тоему лечащему врачу?

Понимая, что ведёт себя как глупая истеричка, Вета разжала пальцы. За окном по жестяному отливу стучала капель. Виолетта сосредоточила внимание на этом звуке, чтобы отвлечься от тех ощущений, что в ней пробуждали осторожные движения Тама.

– Здесь не больно?

– Нет.

– А так?

– Всё в полном порядке, – процедила Вета.

– Может, объяснишь, что случилось? – не выдержал Тамерлан, возвращая на место приспущенную резинку на её брючках.

– Ничего. Как я сказала, всё в полном порядке. Можешь не бегать ко мне каждые полчаса.

– Я думал, тебе приятно моё общество, – в голосе Когана Вете послышалось некоторое напряжение.

– Конечно. Но у тебя кроме меня полным-полно дел. Пациенты… На всё готовые, глядящие тебе в рот медсестрички и так далее.

Она сначала выпалила это всё на одном дыхании, а потом поняла, что сделала. Вета почувствовала как румянец залил ее щёки алым, и спустился пятнами вниз. Если бы Сандалова не зажмурилась, то наверняка бы увидела изменившийся взгляд Тамерлана. И удивление в его глазах, и неверие, и смех, и надежду…

– Та-а-ак, – протянул он. – И что, позволь спросить, это означает?

– А на что это похоже?

– На ревность.

– Ты что же, Иннокентий Сергеевич, опять приболел?

– Не-а, я здоров, как бык. Так что тебе обо мне наплели?

Этот гад поёрзал, отвоевывая себе местечко, и улёгся рядом с Виолеттой на койку! Взбешённая такой наглостью, она попыталась ткнуть его в бок локтем. Но места для замаха не было совершенно. Коган её трепыханий даже не ощутил.

– Конкретно мне? Ничего. Но о тебе по всей больнице ходит столько слухов, что от них даже при желании не скроешься.

На её отповедь Тамерлан ответил молчанием. И тем еще больше взбесил. Вета сложила на груди руки и попыталась хотя бы не пыхтеть, как обиженный инфантильный ребёнок. Но надолго её терпения не хватило и уже спустя пару секунд она опять набросилась на Тамерлана: