Бракованные

– У меня одна девушка, и это Арина. На два фронта мне лениво работать. Ты пей-пей, остынет же, у тебя, кажется, паранойя разыгралась.

– Ой, не паясничай, – морщится и трет кончик носа. – Арина, значит.

– Значит, Арина. Ты же поэтому пришла? Кать, ну не делай из меня дурака. Когда я вчера… нет, сегодня уже привел Арину домой, мы договорились, что ничего не будем скрывать. Она тебе рассказала? Оттого примчалась с выпученными глазами? Решила глянуть на меня в естественных условиях? Вдруг бухаю и бабами обложился?

Катя откидывается на спинку стула, смотрит на меня изучающе, а я себя клопом под микроскопом чувствую. Отвратительное ощущение.

– Судя по тому, что я тут увидела… так можно подумать. Вино вон, Нина.

– Я понимаю, как это выглядит, но оправдываться не стану. Вино не мое, Нина не моя, так что пей чай и вещай дальше.

– Ладно уже, черт с той Ниной… я об Арине пришла поговорить. Да, ты угадал, она мне все рассказала. Ты предложил ей встречаться?

– Это тебя удивляет?

– Мир, ты же видишь ее, да? Понимаешь, что многие вещи… многие вещи даются Арише непросто.

– К чему ты?

– К тому, что ты ей не подходишь.

Она выносит свой вердикт и губы поджимает, а я резко встаю из-за стола. Стул за моей спиной проезжает десяток сантиметров и заваливается набок. На грохот прибегает Юрка, но я взмахом руки отправляю его обратно.

– С какого такого хрена? – не выдерживаю, а в груди все клокочет.

– Мир, держи себя в руках! – вскрикивает и выставляет вперед ладони. Или успокаивает меня, или защищается от меня же. – Ты… ты отличный парень, но Арина не будет с тобой счастлива.

– Да откуда ты все это берешь? Психолог доморощенный.

– Оттуда, что у тебя проблемы с контролем гнева! – Катя говорит это таким тоном, словно я преступник какой-то. – Да, я пошла тебе навстречу, согласилась принять на работу, несмотря на драку рядом с моим баром. Но это не значит, что я буду спокойно смотреть, как ты соблазняешь мою сестру.

Господи, какой ужасный бред.

– Спасибо, благодетельница, – смеюсь, потому что это правда забавно. – То есть не ты паниковала, когда Димка увольнялся?

Как и любая слишком властная женщина, Катя не любит, когда ее тычут носом в правду, как котенка в лужицу.

– Ладно, Мир, ладно! Не об этом речь. Но ты пойми: Арину нужно поддерживать, ей нужен мягкий парень, добрый. Не вспыльчивый драчун! Парень, который будет на руках ее носить. А не тот, кто… ай, довольно.

– Я никогда не сделаю больно Арине. Ты ничего о нас с ней не знаешь.

– Ой, ты слишком молод, чтобы использовать слово «никогда», – передергивает плечами и на мгновение уходит в себя. – Плюс девушки… разве я не вижу, как они на тебя смотрят? Я владею «Ирландией» не первый день, и столько самых разных девиц к нам не ходило никогда. Они на тебя смотреть ходят! Думаешь, я не понимаю?

– А я? Я смотрю на них?

– Неважно. Рано или поздно Арина тебе наскучит. И тогда ты найдешь себе новую девушку. Красивую, и мою сестру это разрушит окончательно.

– А Арина? Арина, по-твоему, гомункул какой-то? Цирковой уродец? Ты так уверена, что она мне наскучит.

В глазах Кати мелькает что-то слишком уж похожее на боль, но она душит эту эмоцию на корню.

– Нет, Мир! – снова переходит на крик. – Для меня она самая красивая. Я постоянно ей об этом говорю и не вру. Но я люблю ее, я борюсь за нее каждый чертов день. За ее самооценку, принятие себя, за все это я борюсь пять лет каждую секунду! Ты не знаешь, чего мне стоило вытащить ее тогда, заставить жить, уговорить хотя бы из дома выйти. Например, ты знаешь, что она всерьез занималась скрипкой и только об этом мечтала? Стать профессиональным музыкантом, о консерватории грезила. Но сломала в аварии руку и все, никакой музыки. Ее это чуть не убило!

Катя говорит так громко и торопливо, что я половину слов не улавливаю. Но скрипка, авария… господи, да неужели? Все сходится, но… с ума сойти. Я же помню разбитую скрипку и девочку, едва живую и всю в крови. Обалдеть. Да не может быть… «Мир, мы встречались раньше?» – звучит голос Арины в голове, и тут я понимаю, что да. Мы встречались.

А Катя тем временем продолжает, вытаскивает меня из вдруг накативших воспоминаний: – Я ее вытаскивала из этого дерьма по крупицам, по капельке. Сама ночами рыдала, выла в подушку, стены била, а потом шла к Арине и улыбалась, клоуна из себя изображала, – Катя не требует от меня ни ответов, ни реакции. Она выговаривается, может быть, впервые за пять лет. – Знаешь, какой самый счастливый день был в моей жизни после аварии? Когда Ариша согласилась работать в баре. Для меня это было чудо. Самое настоящее чудо!

Катя задыхается от собственных эмоций, трет грудь слева, с силой надавливает.

– Мир, я никому не позволю это разрушить. Слышишь меня? Все, что сделано, через что пройдено… не позволю уничтожить.

– Я тебя слышу, – говорю хрипло, и в горле что-то горячее поселилось, раскаленное и обжигающее, болезненное.