Бранденбургские ворота

Суть дела всем уже ясна: нет больше прежней Германии — агрессивной, опасной, жадной до чужих земель. Советская Армия разбила ее, фашизм и милитаризм в этой стране никогда уже не восстанут из праха.

Однако помирать империалисты не хотят. Вот и гребут против истории, делают все от них зависящее, чтобы задержать развитие в Европе демократии, социализма и коммунизма. Потому и не выводят свои войска из Западной Германии, потому не жалеют никаких миллионов для так называемой «помощи». А чтобы не так заметна была суть их неприглядной политики — клевещут вовсю на Советский Союз.

Бывший союзничек Черчилль и вовсе обнаглел — затевает опять «крестовый поход» против Советского Союза. Против страны, которая спасла Англию от вторжения вермахта!

Английский народ, видать, разобрался, что это за фрукт — забаллотировал Черчилля на последних парламентских выборах. Но твердолобый лорд не унялся. Выступил с речью в американском городке Фултоне и призвал все страны Запада объединиться в военный союз… против СССР.

Если бы в Фултоне был в это время хоть один из тех американских солдат, с которыми наши ребята повстречались на Эльбе, бросился бы он к трибуне и двинул бывшему премьеру в бульдожью морду — не погань самое святое, не глумись над памятью русских, американских и английских солдат, павших в общей борьбе.

Но в Фултоне не было тех американцев, что побратались с нашими ребятами на Эльбе. Тех, говорят, сразу демобилизовали, разбросали по сорока восьми штатам и «посоветовали» держать язык за зубами, никому не рассказывать про встречу на Эльбе, про то, какие они на самом деле, советские люди.

Что ж будет, если так и дальше пойдет?

В апреле в Восточной зоне объединились в одну партию коммунисты и социал-демократы — событие исторической важности. Был преодолен роковой раскол немецкого рабочего класса. Новая партия стала называться — Социалистическая единая партия Германии, сокращенно СЕПГ. Ближайшая цель ее — создание нового немецкого государства, миролюбивого и демократического, в котором хозяевами заводов будут рабочие, а хозяевами земли — крестьяне.

Прочитав о создании СЕПГ, Андрей подумал, что Катрин Райнер и Вернер Бауэр, конечно же, вошли в ряды новой партии. Плечом к плечу встали молодой коммунист, боровшийся с фашизмом, и старая спартаковка, принимавшая участие еще в ноябрьской революции 1918 года. Получился сплав опытных борцов и молодых энтузиастов — самый необходимый сплав!

Если Вернер уже познакомился с Катеринушкой, то он ей обо всем рассказал: о том, как встретился с Андреем в Бранденбурге, как навещал его в госпитале, как провожал на Родину.

И тогда… тогда Катеринушка написала, наверное, письмо Андрею. На его прежний адрес. Другого она не знает. Надо сегодня же сходить в родной переулок, вдруг там оно лежит?

Он не был в переулке ни разу с тех пор, как унес единственное свое наследство — отцовский Медный Будильник. Не хотелось терзать сердце воспоминаниями.

Но теперь от них никуда не денешься — хлынули опять потоком в душу. Здесь, на самой макушке горы, он садился в самодельные салазки и, замирая от страха и восторга, «рыбкой» мчался по переулку до самой Москвы-реки. Свистел в ушах ветер, мелькали по сторонам мальчишки и девчонки, взбиравшиеся в гору — кто на лыжах, сделанных из дощечек кадушки, кто на одном коньке, прикрученном веревкой к валенку, кто с такими же салазками, смастряченными из досок отцом или дедом. Все в снегу, промокшие, румяные, счастливые донельзя!

Вечером газовые фонари едва освещали горку, но буйное веселье и звонкий гомон долго еще не прекращались. Чуть не до ночи. А может быть, так казалось тогда? Или время в ту пору текло и воспринималось совсем иначе?..

На сей раз Фенька ничуть не испугалась, увидев его. Игриво ткнув очередного сожителя пальцем в бок, весело пропищала:

— Глянь-кось! Андрюшка Бугров обратно припер! Хотит фатеру отжиливать!

Бородавчатый сожитель утерся ладошкой и тупо уставился на вошедшего.

— Не за тем пришел, — спокойно сказал Андрей. — Отдайте только все письма, которые приходили Бугровым.

— Какея письма? Никакех писем не было!

— Были. От немецкой учительницы. От Катрин Райнер.

— Ах, теи? Во время войны которые? Ну, такыть теи кады еще… Уж их нетути!

— Куда ж они подевались?

— Нешто всяку бумажку упомнишь?.. Может, кто для дела взял: печку растопить аль в уборную…

— Мразь ты! — не сдержался Андрей. — Нет для тебя ничего святого!

— Но-но! — выпячивая дряблую грудь, сожитель поднялся со стула. — У нас без хамства!

Андрей примерился: можно врезать апперкотом. Морда с разгулявшимися бородавками вполне для того подходящая.

— Мили-цыя! — заголосила вдруг Фенька пронзительно. — Ми-и-и-ли-я-цыя! Людей уби-ва-ю-ють! Ох, уби-ва-ю-ють!..

— Кто вас убивает? — осердился Андрей. — Перестань базарить!

У открытой двери столпились соседи. Все незнакомые Андрею, все похожие чем-то на Феньку и ее хахаля. Смугловатый тип с ухватками барыги прошепелявил сквозь латунные «фиксы»:

— Вы не фулиханьте, хражданин. Вам здесь не хронт!

— Заткнись! — коротко бросил ему Андрей. — Если б фронт!..