Бранислав Нушич

Приехал консул Лука Маринкович, и Нушич вернулся в Белград. Маринкович остался недоволен деятельностью своего заместителя, который успел зарекомендовать себя с лучшей стороны, что невыгодно оттеняло грубоватость и недипломатичность консула. Он даже пытался очернить Нушича в донесениях, но придирки были настолько смехотворны (у Нушича однажды одежда была испачкана вареньем — опять варенье — ох и сластена!), что в министерстве иностранных дел их оставили без внимания.

Маринкович кончил плохо. Через несколько месяцев после отъезда Бранислава брадобрей-албанец полоснул Маринковича по горлу бритвой, почти отделив голову от туловища. Нушич не помнил зла и произнес на его похоронах теплую речь. На митинге «сербо-македонцев», состоявшемся по поводу убийства Маринковича, говорил и Джордже Нуша, отец Бранислава Нушича.

* * *

Красноречие Бранислава Нушича уже стало общеизвестным. Его без конца выбирают в комитеты по организации различных торжеств и похорон.

Вскоре после его приезда из Приштины умирает «Старый бард» Стеван Качанский. Последовательная борьба за национальное единство привлекала к нему людей. Глишич, например, под его влиянием издал патриотический календарь. Братья Иличи и Нушич были его почитателями. Сочиненная Качанским песня «Гей, трубач, с буйной Дрины» стала «сербской Марсельезой».

На смерть Качанского откликнулись все известные поэты. Воислав Илич сочинил два стихотворения, одно из которых Нушич прочел над открытой могилой «Старого барда». Похороны превратились во всенародную манифестацию. Драгутин Илич начал свою речь с возгласа: «Долой Австрию!»

Тотчас после смерти Качанского его сторонники основали общество «Великая Сербия», взяв название газеты, которую издавал старый поэт. 16 июня 1890 года состоялось учредительное собрание, на котором председателем общества был выбран Драгутин Илич, секретарем — социалист Коста Арсениевич. Бранислав стал членом-учредителем общества, провозгласившего своей целью — «пропагандировать согласие между единокровными братьями; подрывать на каждом шагу влияние иностранщины; воспитывать гражданские качества, среди членов общества вводить и поддерживать национальные обычаи (народный костюм, песни, игры, развлечения); подготавливать почву для восприятия святой мысли народного объединения и борцов за нее; помогать всем честным братьям, без различия веры, а также и обществам, которые тяготеют к той же цели; добиваться того, чтобы разобщенные верами и партиями сыновья сербского отечества привыкли к совместной борьбе за общее дело и подготовились к мысли, что идея народного объединения требует собраться всем под одним знаменем».

До объединения южных славян в свободную федерацию было еще далеко, но идея эта уже жила и завоевывала все больше сторонников. Самостоятельны были еще только Сербия и Черногория; Хорватия, Словения и населенная сербами Воеводина по-прежнему входили в состав Австрии. Босния и Герцеговина были оккупированы ею же. Македония и Старая Сербия принадлежали туркам. Столетия австрийского и турецкого владычества не прошли даром. Религиозная чересполосица терзала славянские Балканы. Славяне-католики, славяне-мусульмане, славяне-православные натравливались друг на друга. Три могучих веры, казалось, уперлись лбами на балканском треугольнике, чтобы помешать братьям понять друг друга.

На Македонию предъявляли свои права болгары, сербы и греки, привлекая исторические, этнографические и филологические аргументы. Болгары считали, что в Македонии из двух с половиной миллионов населения сербов всего тысяча человек. Сербы насчитывали полтора миллиона своих собратьев. Греки — примерно столько же греков. Православные церкви — греческая и болгарская, враждуя друг с другом, создавали вооруженные отряды, превращавшие жизнь македонских крестьян в ад. Турки, в свою очередь, вербовали шпионов, разобщали население, грабили его как могли. Бывшие солдаты — турки и албанцы — образовывали шайки, главари которых становились властителями целых районов и прекрасно уживались с турецкими полицейскими властями. В то время Македонию в Европе считали более дикой, чем Центральную Африку, это был сущий ад…

Но в самом македонском народе уже появлялись организации, которые подготавливали мощное движение под лозунгом «Македония — македонцам».

Национальное движение каждого народа крепло, но честолюбивые вожди в стремлении возвеличить свой народ усердствуют. Хорват Анте Старчевич утверждал, что всюду «от Македонии до Словении» живет только хорватский народ. Существование сербов он вообще отрицал. Великосербы выдвигали на первый план свой народ.