Бранислав Нушич

Бранислав Нушич никогда и нигде, ни в шутку, ни всерьез не позволял себе враждебных или презрительных высказываний в отношении других братских народов. А что же касается его участия в великосербском движении, то он был единомышленником великого Светозара Марковича, который мечтал о балканской федерации и не страшился подобных явлений: «…великосербство и великохорватство имеют в себе зародыш того, что зовется Южным Славянством… Когда люди поладят по-настоящему, названия мешать им не будут…»

И он оказался прав.

ГЛАВА ВТОРАЯ ДЕЛО НЕ В АМБИЦИИ

По приезде из Приштины Нушич работал в министерстве иностранных дел и в государственном совете. Начальники отмечают, что он прилежен и способен. Его даже производят в «писари первого класса», а для этого чина требовались «особые заслуги перед государством».

Правда, говорят, чтобы получить его, Нушичу пришлось проявить находчивость. Глава правительства Савва Груич, он же министр иностранных дел, имел сквернейший почерк. Однажды он вручил Браниславу список младших дипломатических чиновников и велел подготовить указ об их повышении в чине. Бранислав с превеликой мукой разбирал каракули шефа, которому самому порой приходилось обращаться к своей половине и спрашивать: «А ну-ка, посмотри, что я тут написал?»

Нушич решил вознаградить себя за адов труд и в конце проекта указа приписал, что следует назначить «…писарем первого класса Бранислава Нушича, писаря второго класса».

С невозмутимым лицом он подал указ главе правительства, который уже было поставил подпись, но, увидев фамилию Бранислава, поднял голову.

— Насколько мне помнится, вас в списке не было.

— Ваше превосходительство, насколько я мог разобрать ваш почерк, переписано все точно… Мне показалось, что там есть и мое имя, — непринужденно заметил Нушич.

— Не было, не было там вашего имени. Это вам только показалось… Но раз вы его всунули, пусть уж остается. В следующий раз будьте повнимательнее.

Анекдот? Может быть. Но в длиннейшем ряду анекдотов о Нушиче весьма безобидный и, вероятно, достоверный.

Впрочем, Нушич заслуживал повышения, он действительно много работал, готовя по собственной инициативе пропагандистские материалы, а по вечерам писал. Не комедии, нет. Он писал объемистый труд «Косово. Описание края и народа». Книга была начата еще в Приштине, именно для сбора материала Нушич упорно объезжал соседние села, вызывая неудовольствие турецких властей. До него такой работы не проделывал никто. Жизнь единоплеменников в турецких владениях была закрытой книгой для официальной Сербии. Нушич понимал, что прежде всего необходимо знать народ, и он подробно описывает географию края, его историю, общественные отношения, быт и нравы населения. Завершенную часть он представляет в министерство и просит дать ему возможность еще раз побывать на Косовом поле. Он даже приобретает техническую новинку — фотографический аппарат, «чтобы украсить труд снимками всего того, что описывается».

Он стремится на юг, и его назначают в Македонию, в город Битоль. В нескольких десятках километров южнее — Влахоклисура, родное село его предков.

Битоль еще назывался Монастырем, что, в сущности, одно и то же, так как это фонетический вариант слова «обитель». Монастырское губернаторство (по-турецки «вилайет») считалось ключевым на Балканах. Город тогда насчитывал восемьдесят тысяч жителей — вдвое больше, чем ныне. Один турецкий гарнизон достигал двадцати пяти тысяч солдат. Здесь сталкивались интересы Греции, Сербии, Румынии, Италии, Болгарии, Австро-Венгрии, и каждая из этих стран имела в Битоле свое консульство. Кроме того, тут же находились дипломатические представители России, Англии, Франции и одно время даже американская миссия.

Нушич явился к сербскому консулу Дмитрию Боди в такое время, когда отношения всех этих дипломатов с турецким вали (губернатором) испортились вконец. Вали вел себя грубо, не придерживался этикета, не отвечал на визиты. Старейшина дипломатов русский консул Демерик предложил всем консулам прекратить личное общение с вали и все дела вершить через младших чиновников.

По заведенной практике консул представлял вали своих новых сотрудников. Боди сделать этого не мог, других чиновников в консульстве не было. Пришлось новому секретарю консульства идти к турку одному, получив следующее напутствие.

Паша будет сидеть в длинном зале, вдоль стен которого стоят стулья. По турецкому обычаю, чем выше рангом посетитель, тем ближе к вали занимает он место, тем плотнее усаживается на стул. Маленькие чиновники сидят на краешке стула.

Войдя в зал, Нушич низко поклонился. Паша смерил его взглядом, махнул рукой и буркнул:

— Буйрум. (Пожалуйста, мол, садитесь.)

Нушич сел на краешек стула у самой двери. Потом встал, отдал свои документы и вышел. Мог ли он предполагать, что этот эпизод ровно через двадцать лет будет иметь совершенно водевильное продолжение?!