Браслет бога: Немой глаз

Водопад вытекал из склона горы, и дальше он извивался по изломам и уступам склона до самой долины внизу, где становился озером, из которого вытекал уже горной речкой. Какие-то из его стадий плавно текли с обрыва сплошной стеной, тогда как другие разбивались на отдельные белые струи, а третьи образовывали целое облако капель. Прямо напротив водопада, по другую сторону долины, из хребта выдавался большой скальный массив и Джеральд пристально взглянул на него, чуть прищурив глаза.

– Ты думаешь о том же, о чём и я? – спросила Рита. – Чуть срезать его верхушку и из неё же построить там замок?

– Мы потом с тобой возьмём бумагу, карандаш и нарисуем то, что понравится всем нам четверым, – предложил он. – Вот только львы: как они туда заберутся?

– Львы не летают, так что им будет трудно, – заметил Фаерик.

– А мы вырежем для них тропинку с большими, удобными ступеньками, – ответила Рита. – Не можем же мы их оставить в одиночестве внизу, тогда как сами будем наслаждаться видами сверху!

– Со львами будет веселее, – обрадовался Фаерик. – Правда, Рути?

– Конечно, – ответила она. – Криша милая, а без Райбо подолгу скучно, хотя он и любит, чтобы все каждое его желание выполняли.

– Ну вот, избаловала и распустила любимого льва, – вздохнула Рита. – Хотя, если поразмыслить, при мне он вёл себя поскромнее.

– Может быть, и ты, но скорее Вел, – подумал вслух Джеральд. – Она в нём души не чает, а времени у неё было о-го-го сколько.

– Надо мне будет с ним как-нибудь уединиться где-нибудь в поле или в лесу для серьёзного разговора, – вздохнула Рита. – Куда это годится?

– Ну что, порадовали мы вас? – спросил Фаерик.

– Конечно, дружок! – ответила Рита.

– А я не знал, что ты, друг, такой романтик, – ответил Джеральд, гладя филина по спине.

– Если романтик – это тот, кто любит красивые виды, то да, мы с сестрой такие, – отвечал тот.

– Нам пора возвращаться, – сказала Рита. – Полетите с нами, или останетесь здесь?

– Здесь так хорошо, что я бы остался, – ответил Фаерик. – Потом вернёмся, Рути?

– Ух-урру, – ответила та, задумавшись и забыв, что с Ритой и Джеральдом надо было говорить на их языке. – Останемся, пожалуй.

Вернувшись домой под вечер, Джеральд и Рита застали Яра с детьми на выгоне, позади скотного двора. Они стояли у забора и смотрели, как новые пони едят сено из кормушки.

– Не пора заводить их в стойла? – спросила Рита, обнимая свояка.

– Пусть остаются под открытым небом, – ответил Яр. – Чего им в душных стойлах пылиться?

– А я бы завела, – заметила она. – Всё-таки, перелёт в незнакомую местность, и тут ещё могут в любое время львы заявиться, а эти к ним не привыкли и могут испугаться и пораниться об забор.

– Пожалуй, Вы правы, Ваше Высочество, – поразмыслив, согласился Яр.

– Скажи, милая, а как ты вообще придумала львам имена? – неожиданно спросил Джеральд.

– Сама не знаю, – удивилась Рита. – Когда я их увидела впервые, сидящими в корзинке у охотника, когда я взяла их на руки, и они лизнули их своими язычками, то я сразу поняла, что она – Криша, а он – Райбо. И с совятами было точно так же.

Когда пони были, наконец, пойманы при помощи Браслетов и заперты в стойлах, уже темнело, и детям было пора спать. Вел уложила их и вернулась в гостиную, где Джеральд развёл огонь в камине с парой поленьев. Взглянув на кору и понюхав дым, он улыбнулся Рите и сказал:

– Это же яблоня, а значит, она из нашего сада.

– Ну как, вы уже знаете, когда отправитесь в путь? – спросила Вел, забравшись с ногами в кресло. – А когда вернётесь?

– Мы просто появимся там, где все мы, трое, познакомились с созданиями в тех мирах, поздороваемся, спросим, как дела, передадим привет от тебя и домой, – Джеральд пообещал Вел.

– Ну ладно, – ответила она. – В конце концов, невежливо пропадать навсегда, даже если мы и не близкие друзья. Думаешь, они всё ещё живы?

– Сто лет здесь – это от восьмидесяти лет в ближайшем мире до пяти там, подальше, так что некоторые состарятся, а другие лишь повзрослеют.

– Тогда лучше не откладывать, а побыстрее слетать туда и вернуться ко всем нам, а особенно к племянникам, пока они ещё малыши.

– Завтра поздороваемся и попрощаемся со всеми в столице, и сразу в путь, – подтвердила Рита.

– Сыграй мне, – вдруг попросила Вел.

– Что сыграть?

– Вот это, – Вел напела несколько нот.

– Конечно, сестричка, если ты уверена, что непременно хочешь такое спеть! – ответила Рита. – А на чём?

– Ну конечно, на твоей лютне! – язвительно ответила Вел, вставая, и уходя, чтобы принести тот самый инструмент, на котором Рита играла на её планете во время пира после возвращения царей.

Рита пробежалась пальцами по струнам и, покрутив колки, заиграла вступление. Вел села прямо и негромко запела, глядя Рите прямо в глаза:

Память – это дар, когда то рядом, что ты помнишь.

Она ведёт туда, где будет найден тот, кого ты любишь!

Но если расстояние измеряется годами, не шагами,

То память превращается в жестокое чудовище с когтями.

Ведь каждый раз, когда уходит вдаль то, что мы любим,

Вопрос оно задаст, уверены ли мы, что не забудем.

И отвечая на него, мы ощутим тот первый коготь,