Браслет с Буддой

…Они поднялись на второй этаж, остановились перед дверью нужной квартиры. Капитан нажал на кнопку звонка. Они услышали, как внутри глухо отозвался дребезжащий звук. Капитан приложил ухо к двери, прислушался.

– Вроде никого, – сказал на вопросительный взгляд Шибаева и вставил ключ в замочную скважину. – Мы по-быстрому…

Уютная двухкомнатная квартира, приятный глазу интерьер, красивая мебель: коричневый кожаный диван и два таких же кресла, журнальный столик, полупустая горка с десятком рюмок и фужеров, «золотой» кофейный сервиз с крошечными чашечками, какими никогда не пользуются, сахарница, кофейник; полузадернутые темно-желтые шелковые гардины. Все новенькое, с иголочки. Вид нежилой – безлико, пусто. Гостиница.

Они остановились на пороге, осматриваясь.

– Я бы не отказался, – сказал капитан. – Молодец банкир, одобряю, умеет жить и ни в чем себе не отказывает.

– Давай в темпе, – сказал Шибаев. – Без лирики. Я здесь, ты в спальне.

Он шагнул к горке, выдвинул один за другим три ящика. В первом лежали столовые приборы, в двух других было пусто. Заглянул в сахарницу и кофейник; отдернул гардину, выглянул во двор. Двор был пуст.

Он отправился в кухню. Такие же безликость и пустота. Новенькая блестящая кофейная машина и мельничка; сушка для посуды, аккуратно сложенное синее клетчатое кухонное полотенце; упаковка салфеток; задернутые синие в оранжевую полоску занавески на единственном окне. Шибаев открыл шкафчик. С десяток тарелок, несколько чашек, блюдца. Упаковка хорошего кофе в зернах, коробка рафинада, пачка сухарей. В холодильнике – несколько бутылок: водка, коньяк, шампанское, ликер; минералка, ананасовый сок. Джентльменский набор на все вкусы. Пустое пластиковое мусорное ведро.

Все. Никаких тайников, никаких неожиданностей. Ничего полезного – так, для общего развития и постижения характера хозяина.

Капитан крикнул откуда-то из глубины квартиры:

– Саша, давай сюда! Я в спальне!

Спальня была хороша. Королевских размеров кровать, атласное темно-желтое покрывало и такие же гардины; приятный глазу золотистый полумрак. Стенной шкаф. Внутри – потайной шкафчик, замаскированный под заднюю панель.

– Смотри! – Капитан через носовой платок нажал на панель, стенка подалась и скользнула в сторону. Шибаев заглянул внутрь. В небольшой ячейке лежали какие-то бумаги, пачка денег и маленький пластиковый пакет.

Ухватив за уголок, капитан вытащил пакет и опрокинул над кроватью. Оттуда вывалились три браслета: голубой, видимо, из бирюзы, из резных деревянных бусин и полупрозрачный, блекло-сиреневый. К каждому на короткой цепочке был приторочен уже знакомый Будда светлого металла.

– Вот сволочь! – сказал капитан.

– Здесь еще что-то! – Шибаев пошарил в ячейке и вытащил кольцо. С узором по центру и блестящим камешком в крошечном ромбике.

Некоторое время они молча рассматривали находку.

– Обручальное кольцо, похоже, Сличенко, – сказал капитан. – Никак бинго, Санек?

– Посмотрим. Клади на место, и сматываемся. Не забудь сфоткать.

Капитан вытащил мобильник. Не успел он запечатлеть найденные предметы, как телефон вдруг взвыл дурным голосом, и оба вздрогнули. Капитан чертыхнулся.

– Да! – бросил в трубку. – Слушаю. Кто это?

Он слушал и смотрел на Шибаева. Взгляд его был странно напряжен и загадочен. Шибаев насторожился.

– Кто? – спросил кивком, но капитан предостерегающе поднял руку, призывая к молчанию.

– Мой друг Философ называет это законом парных случаев, – сказал капитан, опуская мобильник в карман. – Кто – не знаю, он не назвался. Мужчина. Сказал, что семнадцатого августа около десяти вечера Белецкого и Мороз видели входящими в «Белую сову». Теперь точно бинго, Санек! Теперь он у меня попляшет.

…Они распрощались на площади.

– Держи меня в курсе, – сказал Шибаев.

– Буду, – пообещал капитан. – Бывай, Санек.

Глава 30 Житейская философия и старая дружба

– Рад тебя видеть, Славич, – приветствовал Игорь Белецкий своего однокашника и друга Славу Житкова. Они обнялись, похлопывая друг друга по спине. – В прошлый раз и поговорить толком не удалось. Как с кредитом, выкрутился?

Они заняли столик под пальмой, зарезервированный Белецким еще вчера. Ресторан «Английский клуб» считался самым престижным в городе. Здесь чувствовалась атмосфера: едва слышная инструментальная музыка, рассеянный свет музейной люстры, фарфор Mikasa с его узнаваемыми блекло-деликатными скупыми красками и сверкающее столовое серебро. Здесь заключаются «сделки века», и ни одна серьезная бумага не бывает подписана без делового ланча или ужина в «Английском клубе». Цены соответствующие.

– Выкрутился. Правда, под бо́льшие проценты, еще в феврале.

– Поверишь, старик, я несколько ночей не спал, все думал, как тебе помочь… Крутил и так и сяк, но у меня самого трудности с этим проклятым кризисом…

– Понимаю. Мы все переживаем не лучшие времена. Что слышно про убийство? Нашли его?

– Нет, насколько мне известно. Меня до сих пор тягают, задают дурацкие вопросы, суют подписать протоколы, но все реже. Тачку жалко, не передать! Не могу забыть…

– А что за женщина, не знаешь?