Браслеты Скорби

В хижине царил форменный разгром: выдвижные полки были вырваны, подушки разрезаны, мебель лежала в руинах. Уэйн посмотрел на отломанную ножку, явно проверяя, не пустая ли она внутри, и швырнул через плечо.

– Можно попытаться отследить деньги, которые заплатили этим людям, – рассуждала Мараси, – но подозреваю, что Костюм слишком осторожен, чтобы так попасться. И нет никаких признаков мальчишки-гонца.

Хмыкнув, Уэйн топнул по половице, потом сделал несколько шагов, вернулся и топнул по ней еще раз.

– Полицейские привели алломанта, – продолжала Мараси. – Металла в той могиле не обнаружилось, так что если штырь и был там, сейчас его нет. – Она со вздохом прислонилась к стене. – Ржавь и Разрушитель!.. Надеюсь, Ваксиллиуму больше повезло, чем нам.

Уэйн каблуком пробил дыру в полу. Мараси встрепенулась и подошла ближе, когда он начал шарить рукой в открывшемся тайнике.

– Ага! – воскликнул Уэйн.

– Что такое?

Уэйн достал бутылку:

– Дешановская нычка с выпивкой.

– И все?

– «Все»? Это же здорово! Парень вроде него хорошо прячет свою выпивку. Слишком много народу толкается вокруг, любой может стырить.

– Значит, мы в тупике.

– Ну, на столе лежит бухгалтерская книга, которую я нашел под фальшивым дном в одном из ящиков, – заметил Уэйн, делая глоток черной жидкости из найденной бутылки. – В ней перечислены все, кто платил здешним людям за грабежи могил на протяжении последних нескольких лет.

Мараси вздрогнула:

– Когда ты ее нашел?

– Да почти сразу. А вот выпивку спрятали хорошо. Правильные приоритеты у этих ребят.

Мараси переступила через набивку одной из кушеток и взяла гроссбух. Он принадлежал не Дешану, а кладбищу как таковому. В нем перечислялись могилы, найденное в них и то, кому его продали.

«Это чтобы босс был в курсе, что продано, а что – нет», – подумала Мараси.

А еще для того, чтобы следить за приспешниками и не допускать появления у них идеи о создании собственного дела по грабежу могил.

Рядом с записью, сделанной несколько дней назад, имелась пометка управляющего: «Если кто-то придет и будет задавать вопросы об этой могиле, немедленно дайте мне знать».

Мараси закрыла журнал, потом выудила из кармана листок со списком работников кладбища.

– Идем, – сказала она Уэйну. – Этой ночью надо заглянуть кое-куда еще.

15

Темплтон Фиг пригладил перья мертвого белого ворона. Эта птица была настоящим альбиносом, а не какой-нибудь подделкой, которую смастерил оппортунист, прослышавший о его коллекции. Темплтон видел достаточно много побывавших в отбеливателе мертвых животных, чтобы отличить липу.

Это чучело – самый ценный экспонат в коллекции – он изготовил самостоятельно. И с помощью маленькой полоски кроличьей кожи, прикрепленной к клюву, развернул голову так, будто ворон глядит через плечо. Люди всегда находили этого ворона поразительным, поскольку его цвет был противоположным ожидаемому. Кошки и собаки довольно часто бывали белыми от природы, поэтому альбиносы этих видов не так впечатляли.

Вернув на место стеклянный купол над вороном, Темплтон сделал шаг назад и сцепил руки, глядя на выстроившихся в ряд белых животных. Застывшие, мертвые. Безупречно. Только вот… детеныш кабана. Никак сдвинут? Если экономка опять решила протереть коллекцию от пыли, то зря.

Он подошел ближе и поправил стеклянную колбу, в которой находился кабаненок. Позади в очаге потрескивал огонь, хоть снаружи и не было холодно. Темплтон даже оставил открытым окно: любил контрасты – тепло от огня и прохладный ветер снаружи. Пока он пытался расположить кабаненка единственно правильным образом, скрипнула дверь.

– Темплтон? – окликнул тихий голос, и в кабинет заглянула Дестра. Всклокоченные волосы, под глазами мешки. Она так сильно похудела, что почти терялась в ночной рубашке. Скоро будет совсем как скелет. – Ты идешь спать?

– Позже, – бросил он, снова переведя взгляд на кабаненка. Ага, вот так.

– Позже – это когда?

– Позже.

Поморщившись от его тона, Дестра закрыла дверь. Этой женщине стоило бы подумать, прежде чем его беспокоить. Спать. Как он сможет заснуть, пока не узнает, что произошло на кладбище? Людей, с которыми он имел дело, нельзя разочаровывать. Они попросили кое-что сделать, и это надо было сделать. Скоро он узнает.

Темплтон шагнул вперед и переместил в конец очереди белку-альбиноса. А если так? Потом вытер со лба пот и вернул белку на прежнее место. Нет, не годится. Тогда как же он…

Потрескивание в очаге прекратилось.

У Темплтона перехватило дыхание. Он медленно повернулся, пытаясь выудить из кармана жилета носовой платок. Огонь по-прежнему горел, но… не шевелился. Душа Трелла! Что могло заморозить пламя?

Раздался грохочущий стук в дверь. Темплтон попятился, держась за карман, все еще не в силах отыскать носовой платок. В дверь опять с грохотом постучали, и Темплтон ударился спиной о полку, на которой держал свою коллекцию. Попробовал прошептать: «Кто там?» – но понял, что задыхается.

Дверь распахнулась, и гробокопатель Дешан – слепой взгляд, рубашка вся в крови – ввалился в комнату.