Браслеты Скорби

Темплтон с криком бросился прочь от двери, вжался в дальнюю стену своего маленького логова – пальцы нащупали и вцепились в подоконник – и оттуда в ужасе взирал на лежащий на пороге труп.

Кто-то постучал в окно.

Темплтон зажмурился, не желая смотреть. Замершее пламя. Труп на полу. Он спит. Это ночной кошмар. Это невозможно…

Тук. Тук. Тук.

Он наконец-то нащупал носовой платок и крепко сжал в руке.

– Темплтон, – хриплым голосом произнес кто-то снаружи.

Темплтон медленно повернулся к окну. Открыл глаза.

Снаружи стояла Смерть.

Вся в черном, с лицом, спрятанным под капюшоном, откуда выглядывали два металлических штыря, на их головках играло пламя.

– Я умер, – прошептал Темплтон.

– Нет, – тоже шепотом ответила Смерть. – Ты умрешь, когда я скажу. Не раньше.

– Ох, Гармония…

– Ты не принадлежишь Ему, – возразила Смерть. – Ты мой.

– Чего ты от меня хочешь? Умоляю! – Темплтон упал на колени.

Он заставил себя оглянуться на Дешана. Восстанет ли труп? Придет ли за ним?

– У тебя есть кое-что мое, Темплтон, – продолжала Смерть. – Штырь. – Он поднял руки, позволив плащу сдвинуться назад и открыть белую кожу. Одна рука была пробита штырем. В другой зияла кровавая дыра.

– Я не виноват! – завопил Темплтон. – Они настояли! У меня его нет!

– Где?

– Отправил курьером! В Далсинг! Больше я ничего не знаю. О, прошу вас. Прошу! Они потребовали, чтобы я нашел для них штырь. Я не знал, что он ваш! Это был просто кусок металла, ржавь его побери. Я невиновен! Я…

Он умолк, осознав, что огонь в очаге опять начал потрескивать. Моргнул, снова сосредоточился на окне. Оно было пустым. Так, значит… это сон? Темплтон повернулся и увидел, что труп Дешана на полу все еще истекает кровью.

Всхлипнув, Темплтон сжался в комочек. Он испытал неподдельное облегчение, когда в скором времени в комнату ворвались констебли.

Уэйн скинул тяжеленный плащ и вытянул руку, исцеляя свои раны. В метапамяти мало что осталось. После такого придется экономить. Те пулевые ранения, чуть раньше, отняли слишком много сил.

– Не стоило проделывать настоящие дыры в руке, Уэйн, – сказала Мараси, присоединяясь к нему в саду, – чтобы подобраться к окну, он растоптал милую клумбу с петуниями.

– Еще как надо, – возразил Уэйн, вытирая кровь. – Все должно быть ау-тен-тич-ным. – Он почесал голову и сдвинул проволоку, на которой держались два полуштыря, зависших перед его глазами.

– Сними эту штуку, – попросила Мараси. – Она выглядит нелепо.

– Он так не подумал, – не согласился Уэйн.

Констебли арестовывали Темплтона Фига. Сведений из гроссбуха, который нашел Уэйн, должно было хватить для того, чтобы засадить его в тюрягу всерьез и надолго. Вот бедолага! На самом-то деле он не совершил ничего плохого. Нельзя обокрасть того, кто уже умер. Но так повелось, что люди странно относятся к своим вещам. Уэйн больше не пытался разобраться в их несерьезных правилах.

Он пошлет бедняге фруктов в тюрьму. Может, ему станет лучше.

– Как тебе говор?

– Сработал достаточно хорошо.

– Я же не знал наверняка, как говорит Смерть, ты понимаешь? Вот и намешал все важное: вроде Вакса, который орет, чтобы я убрал ноги с мебели. Добавил подлинных старых говоров вроде дедушкиного дедушки. И хрипоты, словно говорящий вот-вот задохнется.

– Вообще-то, Железноглазый говорил довольно четко и совсем не хрипел, – заметила Мараси. – И говор у него странный – никогда такого не слышала.

Уэйн хмыкнул, снимая с головы штыри:

– Можешь воспроизвести?

– Что? Говор?

Уэйн нетерпеливо кивнул.

– Нет. Исключено.

– Значит, когда встретишься с этим типом в следующий раз, скажи ему, чтобы пришел и поговорил со мной. Я должен услышать, как звучит его речь.

– Какое это имеет значение?

– Мне надо это услышать, – повторил Уэйн. – Для следующего раза.

– Следующего раза? Как часто, по-твоему, ты будешь имитировать Смерть?

Уэйн пожал плечами:

– Сегодня был четвертый. Предсказать невозможно. – Он сделал последний глоток дешановского бренди, потом закинул плащ через плечо и пустился сквозь туман обратно к дороге.

– Далсинг, – сказала Мараси.

– Ты знаешь это место?

– Это маленький фермерский поселок, – пояснила Мараси. – Милях в пятидесяти от Нового Серана. Я читала о нем в учебниках – с ним связаны кое-какие важные процессы о правах на воду, – но он уединенный и крошечный, едва ли стоящий внимания. Что, ради всего святого, там делает Круг?

– Может, они любят помидоры прямо с грядки, – предположил Уэйн. – Я вот люблю.

Мараси умолкла, явно призадумалась, по какой-то причине расстроилась. Уэйн не стал ей мешать, вытащил коробочку с жвачкой, постучал по ней, открыл и выбрал один из мягких, присыпанных пудрой шариков. На его взгляд, ночка выдалась превосходная. Динамит, милая драка, бесплатный бренди, да еще и удалось кое-кого напугать до смерти.

Ради таких простых радостей и стоило жить.