Брат

– Яна! Тут полотенце тебе положил и после ванной переодеться. Шампунь у нас только «Солнышко». Вместе с новыми кусками «Детского» и «Банного» мыла стоит в шкафчике на верхней полке. Бери, если надо. Да! Там есть новая мочалка, тоже бери.

В ответ получил невразумительный возглас. Пошёл на кухню, убирать приготовленное для глажки, а когда понёс вещи в комнату, табурет был уже пуст.

Наверное, надо бы гостью хоть чаем напоить. Или кофе. Посмотрел, что лежит в последнем пакете из кафе, который неразобранным домой привёз. Коньяк «Мартель», понятно. Для закуски туда бросили плитку пористого шоколада «Слава» и по плитке «Бабаевского» с «Золотым ярлыком». Ну что… три плитки, в магазине стоят максимум по два рубля каждая, соответственно, с ресторанной наценкой – два сорок. То есть себе на чай официант взял довольно прилично.

Я многого не понимаю в женщинах. Например, что они столько времени делают в ванной? Янка просидела там больше часу. Вышла в моём тренировочном костюме с подвёрнутыми рукавами и штанинами. Интересуюсь:

– Чай или кофе будешь? С шоколадкой?

– Лучше кофе. А какая шоколадка?

– Сама выбери. На столе лежат.

Пока я занимался джезвой, от стола доносилось шуршание развёртываемой фольги. Когда наливал сваренный кофе в чашки, подруга сидела на табуретке, а не на диванчике, как обычно. Все плитки уже были вскрыты, обломаны и опробованы. Однако она держится очень напряженно. Лишь когда стали пить кофе, девушка спросила:

– Даже не спросишь, что случилось?

– Нет. Мы же друзья, а друзьям надо помогать, ничего не спрашивая.

Наверное, зря я так сказал. Янка вдруг бросила недогрызенную шоколадку и заревела. Никогда такой её не видел.

– Ты хороший! А он сволочь!

После такого заявления девочка перебралась ко мне на диванчик, уткнула свой покрасневший носик в моё плечо и стала обильно орошать рубашку слезами. Я ничего не мог сделать, кроме как дружески приобнять подругу и, иногда издавая сочувственные звуки, слушать её сбивчивую речь.

– Я бы ему сама… Завтра или послезавтра… Сегодня нельзя… А он… Подлец…

Так длилось довольно долго. Потом она чуть успокоилась и просто немножко поплакала, а затем вдруг рассмеялась:

– Он решил, что я была девочкой, и обещал на мне жениться… Урод! Я ему отомщу! Сволочь! Теперь не отмажется! Пусть женится… Ненавижу!

Подруга сморщилась и чуть было не заревела вновь, но увидела краешек своего отражения в полированном подносе.

– Ой! Я, наверное, такая страшная! – заявила Яна, схватила сумку и сбежала в ванную.

Появилась оттуда не скоро, зато при полном параде. Выходя, чмокнула в щёчку и сказала:

– Ты мой лучший друг! Оказывается, с тобой так хорошо можно поговорить и посоветоваться! Спасибо, что не приставал!

Я немного не понял «поговорить и посоветоваться», это она про что? Про мои «угу», «ага» и прочие столь же информативные и мудрые речи? Или это про обгрызенные плитки шоколадок? Кстати, после себя она оставила идеально убранную ванную и аккуратно повешенное сушиться полотенце.

Настроение приводить одежду в порядок пропало, да и поздновато уже. Нервным был сегодня день. Зато в кафешке хорошо посидел. «Мартель» купил. И «Герцеговину». Раньше такой коньяк пил всего раз или два, а курить предпочитал «Яву» в мягкой пачке по тридцать копеек. Оптимальное сочетание цена – качество. Впрочем, пора на боковую, завтра много дел.

Жильё

Второго мая сразу после завтрака отглаживал одежду и убирал в свой шкаф. Затем решил закончить дело с Львом Ароновичем, можно было бы и сэкономить, но раз решил подарить цепочку от часов, значит, надо это сделать. Не обеднею. Цепочка довольно короткая. Широкая, связана из звеньев в три ряда в ширину. С клипсой. Вот совсем не понимаю, как её носят в жилетном кармане. Соседи меня приняли как хорошего знакомого. Браха Менделевна опять сварила кофе, положила кусок вкуснейшего макового штруделя, а когда я достал цепочку, пришла в полный восторг. Женщина всегда остаётся женщиной, а потому цепочка ей понравилась. Оказывается, часы женские, а клипса нужна, чтобы их прикреплять к платью, а не для жилетного кармана. Вообще, часы уже побывали у часовщика и вполне себе тихонечко тикают, уютно отсчитывая время.

Женщина ни в коем случае не давила, однако спросила про другие изделия. Продавать я их не планирую, просто не могу себе представить – зачем? Денег у меня и так слишком много, а основную часть изделий я убрал в тайник для себя из 1997 года. В общем, сказал, что есть немного, но не для продажи. А заодно поинтересовался, нельзя ли свести с часовщиком – у меня имеются одни старые часы. Получил телефон, поблагодарил, а потом вспомнил, как бабушка говорила: «За спрос не бьют в нос!» Думаю, дай-ка спрошу совета у опытных людей.

– Браха Менделевна, Лев Аронович, вы слышали, что моя мама вышла замуж, а после того, как я закончу школу, они с мужем собираются сменять квартиру на лучшую?

– Да, Серёжа, что-то твоя мама говорила, – ответил сосед.

– Я остаюсь в комнате, но там даже в ванну не залезешь. Вы не знаете, как можно было бы поменяться с доплатой или вступить в кооператив?

Супруги переглянулись.