Брат, которого нет (СИ)

- Смелый... - цокнул языком Владимир Петрович.

- Хоть бы он его вытащил... под градом пуль...

- А вы... на войне были? - спросил он вдруг с уважением.

- Да кто там не был? Разве можно найти хоть одну семью, которую эта война никак не зацепила?..

- А вы где служили?..

- Я... да что вы мёрзнете на ветру? Я-то привыкший... если захотите, завтра поговорим или в другой день.

- А... - он замялся, - А давайте я вас чаем угощу? Горячим?..

- Жена не заругает? - смущённо потупился, - Я ж того... не самый приличный гость...

- Да нет у меня жены, - ответил мужчина с горечью.

- А что так?..

- К другому ушла...

- И так бывает... - вздыхаю.

- Говорила, мол, внимания не уделяю, а я всё работал, работал...

- И так бывает...

- Да пойдёмте, что уж вы?.. - он подхватил меня за руку.

- Ну... - мне было странно вдруг почувствовать себя причастным к этому миру, миру "обычных людей", да и долго уже меня не звали в гости... разве только этот милиционер... и не совсем в гости... - Только с утра мне надо пораньше уйти - надо знать как там дела у Максима.

Мы засиделись с Владимиром Петровичем допоздна. Пили чай, заедали хлебом и позавчерашним супом, да и говорили о боях, тогдашних, когда свистели пули над нашими головами, и о других жизненных боях, в которых мы полегли, и которые нам удалось пройти и иногда и до победного конца, чтоб идти потом победителями и с гордо поднятой головой...

Я даже вымылся у радушного хозяина. Немного поспал на стареньком диване в гостиной.

- Ну, хоть в кои-то веки гостиная оправдает своё название! - шутил Владимир Петрович.

Я проснулся рано - и пошёл караулить Максима.

- И мне потом расскажи, как там дела у молодого бойца, - попросил мой новый знакомый или, если Бог даст, может и новый друг, - А то жалко мальчонку: вон как убивается-то из-за братишки!

- Зато он повзрослеет.

Хотя я и сам всей душой горел за Сашку, пока ещё не рождённого. За чужого брата. Брата, которого ещё нет. Хотя... даже у них, нерождённых, однажды начинает биться сердце, ещё там, внутри материнского живота. Так что это так, для некоторых людей Сашка - брат, которого нет, но он-то вполне себе есть!

Максим пришёл не спавший, всклокоченный, потерянный:

- Папа сказал, что они уже всё решили, - сказал парнишка таким голосом, что о решении больше можно было ничего не добавлять, - Сказал, чтоб я не лез. Сказал, что он пытался что-то сказать, но мама непреклонна и твердит, что больше не хочет иметь ничего общего с ним. Но день смерти Сашки не сказал. А вдруг... сегодня?! Или... уже?..

Тяжело вздыхаю.

Мы какое-то время стояли и потерянно смотрели на землю. Ту, которая не для всех стала пухом.

- Постой, Максим!

- А? - он поднял глубокие светлые глаза на меня.

- Больниц-то в нашем городе всего двое!

- Э... да... точно! - глаза молодого бойца зажглись, - Вот только... даже если я опять прогуляю школу...

Радостно сказал ему:

- Так ведь и нас двое! - наконец-то и я смогу чем-то пригодится, смогу прикрыть их с Сашкой пулемётной очередью!

- А... а если мне врачи не расскажут?.. Мне ж ещё только двенадцать лет... они почему-то считают, что если человеку двенадцать лет, то это несерьёзно и к его голосу можно не прислушиваться.

- И так бывает, - вздыхаю, - Но мы и Владимира Петровича попросим помочь! Думаю, он согласится! Он ведь тоже переживает за вас с Сашкой. Кстати, ты уже Клавдии Михайловне про лопатку сказал?

- Ой, нет... - юный боец помрачнел.

- Я ей обещал, что всё скопаю большой лопатой.

Мы с надеждой переглянулись, но...

Это был не отец Максима, а всё тот же, отзывчивый Владимир Петрович.

- Я вчера шёл, слышал, как она обсуждает одолженную лопатку с Валентиной Валерьевной, боятся, как бы не украли, - пояснил наш друг и единомышленник, - Ну и обещал, если что и если всё-таки не чего, вскопаю ей клумбу. Всё-таки, хорошим делом человек занят: красоту у дома разводит.

- Рад, что ты с нами, Владимир, - хлопаю его по плечу.

- Так добрые дела заразны, - на его морщинистом лице появилась улыбка, а во взгляде заблестел какой-то юношеский дерзкий задор.

- Да, добрые дела тоже бывают заразны, - возвращаю ему улыбку.

И что он мне дал у него отмыться, тоже кстати - скорее в больницу пустят - я там под родственника притворюсь. Как, хм... дальний брат Максима и Сашки. Почти седьмая вода на киселе, мол, но всё-таки неравнодушный.

- Ну, молодые бойцы... в бой! - скомандовал я - и в голосе моём невольно прорезались прежние, полузабытые командирские нотки, - Я беру на себя больницу на Сиреневой улице, а вам с Максимом поручаю - на Звенидворской.

- Горячим будет бой, - поддакнул Владимир Петрович.

- Но мы не сдадимся! - Максим поднял вверх руку, сжатую в кулак и, чуть погодя, и вторую.

- Один за всех? - наш общий друг протянул руку.

- И все за одного! - положил свою ладонь поверх его.

И, чуть подумав, может, фильма не смотрел, юный боец положил свою ладонь поверх наших. И мы бодро пошли прикрывать Сашку, пока ещё слишком слабого, чтобы его голос мог что-то изменить в начавшейся войне.

И потянулись дни напряжённой обороны...