Брат мой

-- Я -- комик? Ладно. Вот она счас придет, я буду мол-чать. Ты ж за счет меня только держишься, потому что я го-ворю, а тебе молчать можно. А счас я буду молчать. Посмот-рю, что ты будешь делать. Проведем такой опыт.

Микола молчал.

-- Много вывезли сегодня? -- спросил Сеня.

-- Двенадцать ездок. Потом сразу два комбайна стали. Пока возились -стемнело.

-- Сделали?

-- Один. Ты ничего не заметил своим фактором?

-- Чего заметил?

-- Так. -- Микола, видно, заметил какую-то перемену в Вале.

-- Чего заметил-то?

Молчание.

-- Ладно, счас я тоже буду молчать.

-- Зря, -- сказал Микола.

-- Чего я не заметил?

Молчание.

-- Все. Молчу и смеюсь внутренним смехом.

Вошла Валя. Села на кровать.

-- Ну, что будем делать?

Молчание. Долгое.

-- Вы что, поругались, что ли?

Молчание.

-- Сень?

Молчание.

-- Коля?

Молчание.

-- Что случилось-то?

-- Провоцируют, -- пояснил Микола.

-- Кто провоцирует?

-- Вон... -- Микола кивнул на Сеню.

-- Я провожу опыт, -- кратко сказал Сеня.

-- Какой опыт?

Сеня сделал знак рукой.

Долго молчали все трое.

-- Да ну вас! -- рассердилась Валя. -- Сидят, как два сыча.

Молчание.

-- Тогда я ложусь спать.

-- Сенька, брось, -- взволновался Микола.

Сеня замотал головой -- нет.

А Иван пошел к другу детства Девятову Василию.

Пришел, а у Девятовых -- дым коромыслом: Василий спорил с женой, как назвать новорожденного сына.

-- Ванька!.. -- кричала жена Настя. -- Где это ты их видел нынче, Ванек-то?! Они только в сказках остались -- Вани-ду-рачки. Умру, не дам Ванькой назвать.

-- Сама ты дура, -- тоже резко говорил Василий. -- Сей-час в этом деле назад повернули, к старому. Посмотри в го-родах...

-- На черта он мне сдался, твой город! Там с ума начнут сходить и ты за ними? Я своим умом живу...

-- Да сын-то мой! -- заорал Василий. Он был в рабочей одежде -- заехал на время домой; у ворот стояла его маши-на. -- Или чей?

-- А мне он кто?!

Супруги так увлеклись важным спором, что сперва даже не заметили гостя.

-- Можно к вам? -- спросил Иван.

-- О! -- удивился Василий. -- Иван! Заходи.

Поздоровались.

-- Что за шум, а драки нет?

-- А вон -- сына не дает Ванькой назвать.

-- И не дам, -- стояла на своем Настя.

-- А как ты хочешь? -- спросил ее Иван.

-- Валериком.

-- Иваны, говорит, одни дураки остались, в сказках. Много ты понимаешь! Спроси вот у него, как в городе...

-- Мне ваш город не указ.

Иван заглянул в кроватку к младенцу.

-- Лежит... А тут из-за него целая война идет. А чего ты, Настя, Иванов-то списала со счета? -- спросил он Настю. -- Не рано?

-- Не рано.

-- Зря. Иваны еще сгодятся.

-- Вот кому сгодятся, тот пускай с ними и живет, а мы бу-дем жить с Валериком. Правда, сынок? -- Мать подошла то-же к кроватке, склонилась над сыном. -- Уй ти, мой малень-кий, мой холесенький... Иваном. Еще чего!

-- Ну, Валерик -- это тоже не подарок, -- заметил Иван, отходя от кроватки.

-- Да плохо просто! -- загорячился опять Василий. -- Чем нехорошо -Иван Васильевич?.. Царь был Иван Василье-вич...

-- У нас счас, скажи, царей нету, -- тютюшкалась мать с младенцем. -Нету, скажи, царей, нечего на них и огляды-ваться.

-- Ну что ты будешь делать? -- с отчаянием сказал Васи-лий. -- Ну, е-мое, Валериком он тоже не будет, это я тебе тоже не дам. Как недоносок какой -- Валерик... Он должен быть мужиком, а не...

-- Будет Валериком.

-- Нет, не будет!

-- Нет, будет!

-- Назовите в честь деда какого-нибудь, -- посоветовал Иван. -- В честь твоего отца или твоего.

-- Да они обои -- Иваны! -- воскликнул Василий. -- В том-то и дело!

Домой Микола пришел мрачный и решительный.

-- Ты чего такой? -- спросил отец.

Микола сел к столу, положил подбородок на кулаки, за-думался.

-- А?

-- Так.

Отец готовился спать. Сидел на кровати в нижней рубахе, в галифе, босиком. Шевелил пальцами ног.

На печке лежал хворый дед Северьян.

До прихода Миколы они разговаривали и теперь верну-лись к разговору.

-- Он, старик-то, говорит: мы, говорит, пахали их, те поля. Приехали, обрадовались -- землищи-то! И давай. Ну, год, два, три -- пашем. Глядим, а песок-то с той стороны все ближе да ближе к нам. Нам, говорит, тогда старики и совету-ют: "Пусть эта земля лучше залежью будет, лучше поурежьте свои пашни, которые к северу, а эти не трожьте. Бросьте эти поля пахать, не трогайте". Собрались, говорит, мы миром и порешили: не пахать к югу от Сагырлака. И верно: остано-вился песок. Трава-то его держать стала. А счас опять все распахали... И уж заметно, как сохнет к северу. Еще вот лет пять попашем -- и сгубим пашню. Тогда и удобрениями ни-чего не сделаешь -- сожгем только землю...

-- Сказали бы начальству.

-- А то не говорили! Доказывали: никакая это не целина, это залежь, специально которую не трогали, чтобы пески держать с юга. Ну, рази ж послушают!..

-- Тять, я жениться надумал, -- сказал Микола.

-- Эка!.. -- удивился отец. -- Кого же брать хочешь?

-- Вальку Ковалеву, -- негромко ответил Микола.

Отец кивнул головой: слышал кое-что.

-- Ты говорил с ней насчет этого?

-- Та-а... -- Микола мучительно сморщился. -- Нет.

-- Я сватать не пойду, -- твердо заявил отец.

-- Почему?