Брат на брата. Окаянный XIII век

Не лучше дела обстоят и в Южной Руси. Опутанный наветами, князь Мстислав Удалой, призвав своего зятя, половецкого хана Котяна, и киевского князя Владимира Рюриковича, повел их на своего младшего зятя Даниила Галицкого. Тот, в свою очередь, призвал на помощь поляков. Чтобы разрубить завязавшийся узел, Мстислав отдал замуж свою младшую дочь за венгерского королевича Андрея, дав за нее в приданое Перемышль. Венгры надавили на поляков и Галич, те попритихли, но ненадолго. Вражда вспыхнула вновь. Андрей бежал к отцу. Против Мстислава поднялись венгры, за ними поляки. Галичская земля занялась пожарами, оросилась кровью.

Тревожные вести приходили и из Переяславля Южного. Извечная боль Руси — Степь угрожала городкам и городам земли владимирской. Но Переяславль Южный далеко, и потому угроза половецкого набега не воспринималась так остро, как угроза набега булгар. Те были рядом. В последнее время Юрий все чаще возвращался к мысли, что Городец-Радилов — слабая защита княжества от Булгарского царства. Надо крепить порубежье на востоке городами и крепостицами, многолюдством, расселяя народ по Волге, потеснив мордву и черемисов.

— Прав был воевода городецкий. Здесь, где сливаются Ока и Волга, надо ставить город! — ткнув пальцем в место на карте, в раздумье произнес Юрий и, обращаясь к княгине, сказал: — Погляди, Агафьюшка, батюшка мой покойный место сие крестом пометил на карте. Верно, тоже мыслил також.

— Не разумею я ничего в этом, — склонилась над столом Агафья. — Мудрено все: серенькие змейки, синенькие, кружочки… Не женское это дело. Решил город ставить — Бог тебе в помощь.

Княгиня отошла от стола и, усевшись на скамью у окна, принялась за оставленное рукоделие.

— Давно хотела сказать, да все боялась навлечь гнев твой, — тихо проговорила княгиня, поглядывая на мужа.

— О чем же? — не поднимая головы от карты, спросил Юрий.

— Уже поболе месяца прошло, как разрешилась княгиня Ростислава сыном, и Ярослав звал на крестины, а ты ни сам не поехал, ни подарков не послал. Нехорошо это.

— Сердит я на него. Хулит меня без меры перед боярами, себя возвеличивает, о столе володимирском помышляет.

— Да, может, кто напраслину на него возводит, вас поссорить хочет? — вступилась за переяславского князя Агафья, но Юрий, возвысив голос, уверенно произнес:

— Речи его ведомы мне от людей ближних, верных. Прост Ярослав, да Ростислава умна не в меру. Подарков же сыновцу отправлю завтра же. И ты приготовь Ростиславе ларчик с каменьями да нитей жемчуга поболее.

Юрий хотел еще что-то добавить, но его отвлек шум, донесшийся из соседней горницы. Дверь неожиданно распахнулась, и через порог шагнул большой воевода Петр Ослядюкович. Смахнув с головы шапку, он выдохнул:

— Беда, великий князь! Булгары порубежье нарушили. В земле ростовской объявились: жгут деревни, разоряют починки, людей наших в полон гонят, обманом взяли Устюг.

— А что Городец, устоял ли? — встревожился Юрий.

— Городец стороной обошли. Видимо, прошли черемисью по Ветлуге и Унже.

Юрий подошел к карте.

— Пришел ворог из Ошела и с севера. Поди, уже обратно повернули. Раз к городам не пошли, значит, силы у них невелики и набег тот разбойничий, — уверенно произнес великий князь.

— Что гонцам-то ростовским сказать? Воевода Еремий Глебович сотника прислал с вестью, — видя спокойным Юрия Всеволодовича, неуверенно произнес Петр Ослядюкович.

Великий князь поднял взгляд от карты.

— Передай, чтобы князь Василька Константинович со своими воеводами порубежье крепил, дружину множил, а когда время придет на булгар идти, я дам знать.

Как ни горел желанием великий князь владимирский отомстить за дерзостный набег своим восточным соседям, лишь летом тысяча двести двадцатого года он решился идти походом на Камскую Булгарию. От княжеского крыльца во все уделы владимирские поскакали гонцы с повелением исполчить войско, собирать подымовых людей. В Муром и Рязань великий князь отправил бояр в посольском чине с предложением принять участие в походе на булгар.

Юрий долго думал, кому же доверить поход и многотысячную дружину, и в конце концов избрал для этого непростого дела Святослава, князя юрьевского. К началу июля в устье Оки на Стрелице собралось войско: полки владимирские и переяславские, юрьев-польские и суздальские, городецкий полк привел воевода Устин Микулич, муромские полки — старший сын князя Давыда — Святослав и князя Олега — Юрий. Ждали только рязанцев, но те не пришли. Не появились на Стрелице и полки ростовские. По приказу великого князя Василька Константинович повел дружину в верховье Камы.

Погрузились на лодии, лодки, насады, и тысячи весел вспенили волжскую воду. Шли вверх по реке шумно, весело, разрывая тишину трубным ревом.

Старые, бывалые дружинники осуждающе покачивали головами:

— Не дело затеял князь: будто пировать идем, а не головы класть. Тихо надо бы.

Услышав недовольные речи ратников, Устин Микулич пояснил: