Брат на брата. Окаянный XIII век

— Не татями идем на булгар, не за златом-серебром, а помститься за обиды, нам чинимые, чтобы отвадить булгар ходить на Русь за полоном. А идем шумно намеренно, чтобы булгары загодя о нас знали и города свои воинской силой крепили, войско свое по крепостям разделили, а нам того и надобно.

Тяжело идут груженые речные суда против течения, медленно, да и не спешит князь Святослав, знает, что город Ошел обречен. Обозревая взглядом растянувшиеся по речному простору лодии и насады, Святослав Всеволодович не без гордости говорит молодым муромским князьям:

— Сердце радуется от вида войска, ибо сильна Русь единением и единство то — в нас. Отцы наши помнили о том и не раз плечом к плечу вставали супротив ворога. Давайте же и мы поклянемся в верности друг другу.

В едином душевном порыве князья обнялись, расцеловались троекратно, поклялись на кресте. Еще долго, положив руки на плечи друг другу, они стояли на носу, обдуваемые горячим июльским ветром, с восторгом и надеждой всматриваясь в речную волжскую даль.

Вот и Ага-базар — пристань и торг, ныне пустующие. Видимо, упрежденные заранее, булгарские купцы укрылись в Ошеле. За зарослями лозняка и небольшим перелеском виден и сам город, вернее, вознесшиеся к небу, словно наконечники копий, крыши минаретов.

Тысячи лодий, лодок и насадов повернули к пристани. Одетые в кольчуги и шлемы, ощетинившись копьями, строились полки. Но булгары и не помышляли о нанесении удара по высаживающимся русским воинам. Они заперлись к крепости, лишь кое-где мелькали в перелеске всадники, видимо, дозор. Без помех полки прошли перелесок, и взорам воинов открылся Ошел. Опоясанный дубовой крепостной стеной, валом, под которым чернел ров, город возвышался на горном кряже, казался огромным и неприступным.

Воцарилась тишина. Лишь потревоженные птицы верещали в листве перелеска да кузнечики цокотали в разноцветье расстилающегося до самого рва луга.

— Вот это да-а-а! — озадаченно почесав затылок, покачал головой один из владимирцев. — Покриком да посвистом этих стен не взять.

— Посвистом мы баб булгарских пугать будем, а для ворот и стен пороки припасены. Вона суздальцы тянут, — показал рукой другой воин в сторону согнувшихся под тяжестью огромного дубового бревна с железной головой на конце суздальских мужиков, ведавших осадным снаряжением. — Да и лестниц, чтобы взбираться на стены, немало с собой взято. Осилим с божьей помощью ворога.

Запели призывно трубы, забегали сотники, выстраивая войско для штурма. Своих юрьевцев Святослав поставил по правую руку, переяславцев — по левую, с владимирцами, суздальцами и муромцами стал по центру, напротив главных городских ворот. Под прикрытием навеса и поднятых над головами щитов суздальцы подступили с тараном к крепостным воротам. С первым ударом железной головы в обшитые медными полосами дубовые створки Святослав подал сигнал к штурму. Полки, убыстряя шаг, с криками «Русь!», «Владимир!» устремились к стенам. Через ров были перекинуты мостки, и по ним с лестницами в руках воины устремились на штурм. Осыпаемые сверху стрелами, камнями, золой, поливаемые кипящей смолой, они лезли на стены. Не менее упорны были и защитники города. С надвратной башни на навес тарана было сброшено несколько глиняных горшков с горючей смесью. Навес вспыхнул, загорелся и сам таран. Вселяющие уверенность мерные его удары стихли, воины, оставив под стенами сотни убитых и раненых, отхлынули.

— Давай горшки с горючим маслом! — раздались требовательные крики со всех сторон. — Они нас огнем, и мы их! Неча жалеть!

Принесли из лодий горшки с маслом, вызвались охотники до опасного дела, и вот уже запылали ворота, взметнулось пламя еще в двух местах, но ошельцы были наготове, и пламя, не успев разрастись, угасло.

— Князь, разреши с подветренной стороны запустить красного зверя. Брать надо город сейчас, в осаду нам садиться никак нельзя. Смерть то для нас! — с молодой горячностью подступил к князю воевода городецкий Устин Микулич. — Таких стен пороками не разбить. Дозволь, я со своими молодцами мигом управлюсь. Стоит только войти в город, а там булгарам не устоять.

Как ни жаль было Святославу города, его богатств, но победа была важнее.

— Хорошо, Устин Микулич. Ежели ворота одолеете, пришлю к тебе переяславцев.

Городецкая дружина ушла, и вскоре потянулись над Ошелом дымы, взметнулось к небу пламя.

Муромцы, юрьевцы, переяславцы подступили к городу. В ворота полетели глиняные горшки с маслом, пылающие факелы. Языки пламени змейками поползли по створкам, захватили воротную башню. Ошельцы принялись тушить пылающие ворота и почти загасили огонь водой, как пламя всколыхнулось с новой силой.

Увидев это чудо, нападавшие закричали:

— Сама заступница с нами! Богородица Володимирская помогает одолеть ворога!