Брат за брата

Сдать назад, переехать его, потом – еще раз вперед, потом – опять назад.

– Так в чем дело?

– Поговорим в машине.

– Нет. В чем дело?

– В твоем брате. Лео.

С учетом той сцены, которая может случиться завтра, прямо во время формальной передачи ключей и окончательного расчета, – это совсем не здорово.

– Я только сначала позвоню.

Винсент сделал шаг от машины и набрал один из забитых в память номеров.

– Эй, брату не звонить. Иначе окажешься соучастником преступления – ты же это понимаешь, да?

Винсент поднес мобильный телефон к лицу Бронкса, чтобы тот прочитал на дисплее слово «МАМА».

– Это тоже преступление?

Он отвернулся, дождался соединения, понизил голос.

– Мама?

– Да?

– По-моему, я не смогу сегодня приехать к тебе на ужин.

– Тебя не будет? Почему, Винсент?

– Извини.

– Но я ведь сказала, что Лео не приедет. Что будет, не как в прошлый раз на обеде. Что я все понимаю и будем только мы с тобой.

Еще шаг в сторону; теперь он шептал.

– Мама, тут дела… не очень.

Она медлила с ответом. Может, не расслышала.

– Слушай, мама, тут это…

– Что? Винсент, что там опять за дела не очень?

– Я… стою рядом с полицейским. Возле дома, где я работаю. Поэтому я не смогу приехать. Он хочет забрать меня на допрос.

– Что еще за полицейский?

– Который расследовал ограбления.

Она снова помедлила. Он слышал ее дыхание, понимал, что она разволновалась.

– Ничего не понимаю. Ты ведь сделал все, что требовалось. Выплатил компенсацию, отсидел срок. Они должны… должны оставить тебя в покое!

– Дело не во мне.

Теперь – его дыхание, он колебался.

– Дело в Лео.

Огромный пассажирский паром спокойно стоял на воде у нового причала в Вэртахамнене. Четыре часа до отплытия. Три часа – до того, как они смогут взойти на борт и на верхней палубе шагнуть в свою каюту-люкс, чтобы расслабленно наблюдать за тем, как остается позади Балтийское море. Оставшееся время они проведут в гостинице, расположенной всего в двухстах метрах отсюда; и вот они уже затормозили перед ней. У пустой в послеобеденное время стойки администратора они получили ключи от номера и пошли к лифту. Как чудесно было оказаться вместе в пространстве кабины, напоминавшей тесную камеру, где они планировали налет; они поднимались наверх в окружении четырех дорожных сумок, нагруженных купюрами, и чувствовали голод.

Машина свернула на перекрестке направо – на Фридхемсплан, на Дроттнингхольмсвеген. Не налево, к полицейскому кварталу Крунуберг, как ей следовало.

– Куда мы едем, а?

– Я же сказал. Ответишь на несколько вопросов.

Винсент обернулся, чтобы лучше видеть: он в первый раз сидел на переднем сиденье полицейской машины и в первый раз мог тут свободно двигаться. Прежде он всегда сидел сзади и притом в наручниках.

Но ощущение было такое же гадостное, ощущение чего-то неправильного.

– Верно. Ты собирался допросить меня. В полицейском управлении.

Бронкс пожал плечами. Пожал плечами, сволочь.

– Может быть, ты не в курсе, но там сегодня кое-что произошло. Там огорожено, и все на ушах стоят.

– И? Конечно, я слышал по радио. Но мы же едем из города!

– Да, мы едем из города.

Винсент завертел головой по сторонам, когда где-то за Торильдсплан они свернули на Эссингеледен, шоссе, ведущее на юг.

– По-моему, ты темнишь. Что я сделал-то? Скажи! Я смогу ответить тебе напрямую! Потому что я веду дневник, каждый свой час записываю. Мое условно-досрочное кончится меньше чем через месяц. Я и дальше буду все записывать, чтобы вы меня никогда не достали.

Он повернулся к Бронксу – неразговорчивому полицейскому, который, с тех пор как они покинули здание со свежеотремонтированной квартирой, сидя на водительском месте, не отрываясь смотрел вперед.

– Это хорошо, Винсент. Это очень умно.

Когда они выехали из первого туннеля, он прибавил скорость.

– Но это тебе сейчас ни фига не поможет. Потому что речь пойдет о тех преступлениях, которые ты совершил задолго до того, как начал вести свой дневник.

Зал ожидания. Вот чем стал этот гостиничный номер. Защищенный зал ожидания в конечной фазе плана. А потом большой пассажирский паром, который им было видно в окно, тронется с места, отплывет.

Лео сел на оранжевый диван, втиснутый между шкафом и непомерно большим торшером, вынул из внутреннего кармана растворись-в-толпе куртки оба билета на паром и положил их на журнальный столик. Имя на первом – то же, что и на водительских правах, с которыми три дня назад Юхан Мартин Эрик Лундберг за рулем фургона с молоком проскользнул через полицейские заграждения, а имя на втором билете повторяло имя на полицейском удостоверении, с которым одетый в полицейскую форму Петер Эрикссон вынес сегодня десять коробок из хранилища вещдоков в полицейском управлении. Достал сзади из-за пояса полицейский пистолет, врученный ему в подвале с голыми стенами добытчиком, называвшим себя Сулло; этот же самый пистолет прижимался к виску легавого Бронкса, когда стрелки на церковных часах приближались к полуночи, а совсем недавно был у всех на виду во время ограбления.