Братья

Ученик стоял рядом, тёмная тень в медленно оседающей туче. Обставили дикомыта на лыжах!

— Напугаешь когда-нибудь, сын, — проворчал Ветер. Правобережник улыбался, едва ли запыхавшись. Где был на спуске, справа, слева? Приотстал, вперёд проскочил? Поди его знай. "Я уже не всегда поспеваю уследить за тобой, малыш. Неужто стар становлюсь? Или это ты понемногу превосходишь меня?"

Он поманил к себе Ворона, крепко обнял. Благо Лихарь с его обидчивой ревностью был сейчас далеко.

— Ступай благословенно, укрепа моя.

— И ты будь надёжен, отец. Чёрной Пятери не осрамлю.

Пошёл с места… как током воздушным умчало его по заливу. Только что здесь был, шаг, другой, и вот уже стал чёрной тростинкой во мгле, колышущейся над мёрзлой равниной. Ветер прислушался: парень ещё и пел на ходу. Не боялся ни закашлять, ни засипеть. Голосница долетала обрывками. Вернётся, новую песню сыграет.

Прежде чем окончательно пропасть из виду, дикомыт оглянулся. Ветер помахал в ответ.

"А ведь ты вправду чудо, мой сын. Когда соколёнок вроде тебя расправляет крылья на рукавице, кажется, что жизнь прожита не зря… Сверши нужное и возвращайся, чтобы узнать больше. Скоро ты выучишься отбирать людей на орудья и направлять их… временами — в кровь и бесчестье. Тогда ты поймёшь, зачем я держу робуш, почему терплю Белозуба… и иных, на кого уже нет упования. С них довольно однажды создать тот самый случай и уйти, отработав своё, ведь слишком замаранное по необходимости отсекают…"

Великая Стрета

Андархи — дети закона. Только батюшка-закон не всех удостаивает равной любви. Милей прочих ему купцы, ремесленники, ростовщики. Те, что и в будни вздевают крашеные одежды, а на вече становятся кругом великой скамьи. Всё на их стороне. Палачи с кнутами, порядчики с копьями, судьи с толстыми книгами. Бедняки у закона в пасынках. Бездомные — вовсе чужане, заведомо виноватые. Им от законов только обиды, да они судьям подарочков и не носят. У босоты свой суд и расправа. Зачастую справедливей и строже чиновной.

Посовестная власть и законная соглашаются только при великой беде. И ещё в праздные дни, когда равно ликуют начальные и мизинные люди.

…Серые тростниковые крыши пылали неистовой солнечной позолотой. Глина и камень светились печным жаром, с северо-запада падала стена лиловой тьмы, расшитая серебром молний. По волнам Кияна шествовал к берегу Бог Грозы. Шёл приветствовать земного младшего брата. Приморский город встречал государя Аодха с царицей Аэксинэй, а главное, их дитя, будущего правителя Андархайны.

Загодя услыхав про Великую Стрету, городские воры держали совет. Их суд был единодушен. Пока длятся празднества — спускать богатеям неправые животы. "Велик и мал человек царю честь воздаёт. Пусть и от людей посовестных должное примет!"

У стены кремля рдела подвысь, обитая нарядным сукном. За право украсить её ревновали лучшие городские валяльщики. Теперь они стояли в самых ближних рядах. Уверенные, богатые люди, толстыми ломтями резавшие хлеб домочадцам.

— А твою-то полосу, друже, кривовато прибили…

— На свою погляди. Моя хоть ветром не пузырится.