Братья

Не день и не два пролежала Любава на узкой лавке, то мечась в жару, то впадая от бессилия в сон. Хозяин о ней заботился, поил жирным лосиным молоком, мясом птицы, кормил клюквой, растертой с медом. Неделю Любава пролежала больная. За это время хозяин берлоги стал ей дорог. Наконец настал вечер, когда больше нельзя было не заговаривать о ее возвращении домой. Решено было, что завтра он поводит Любаву домой. Девушка завела было разговор о том, что в селении его кто-нибудь да пристроит, а одному зиму зимовать – трудно. Но хозяин был тверд: в селение он не пойдет. Любава решила, что как-нибудь да устроит по-своему, а пока для виду согласилась, что он просто проводит ее до опушки леса у самой избы гончара, Любавиного дядьки.

В ту ночь Любава никак не могла заснуть. Сама мысль о том, что она может потерять его навсегда, заставляла сердце болезненно биться в груди. Наконец она решилась: скинула рубаху, и прокралась к лавке на которой спал хозяин. Она надеялась, что с помощью женских чар сможет его удержать. Но это была их единственная ночь.

Наутро, когда разомлевшая Любава открыла глаза, было уже светло. Хозяина в берлоге не было. Девушка наскоро прибралась, приготовила похлебку, размышляя о том, кто же будет готовить ему еду, если он все-таки решится остаться зимовать в лесу. Солнце начало катиться к закату, а хозяин все не возвращался. Девушка решила, что он раздумал провожать ее или решил, что не стоит с ней связываться после того, как она сама ночь пришла к нему. Любава собрала свои небогатые пожитки – пара пустых горшков из-под меда, сметаны и варенья, да праздничный убор, в который ее обрядили, провожая в жены к медведю, и тронулась в путь.

Сперва девушка замешкалась – ведь в берлогу она попала без памяти, и не знала, в какую сторону теперь идти. Потом решила направиться по единственной узкой тропинке, уходящей в глубь леса. Авось да выведет к знакомым местам. Но тропинка становилась все уже, все чаще вокруг нее появлялись звериные следы и отметины от огромных когтей – свежие царапины на коре деревьев выше роста взрослого мужчины. Любава взмолилась пращурам, чтобы медведь-шатун, который, видно, повадился шастать вокруг лесного домишки, на нее не наткнулся. А то вдруг затрещат сейчас кусты, да появится из них живая гора в свалявшейся за зиму бурой шерсти и спросит, где угощение, которое готовили всем селением! Что будет тогда она отвечать?

Но то ли боги слишком глубоко спали, то ли прогневала их Любава – пошла в лес вместо другой, да угощение отдала не лесному хозяину, а незнакомому парню. Прямо на девушку из кустов вышел, потряхивая лобастой башкой, медведь. Именно такой, каким она его представляла – громадный, свирепый, с алой слюнявой пастью, в клочьях свалявшейся на загривке шерсти. У Любавы подкосились ноги, она рухнула прямо на снег, протянула к зверю руки с пустыми горшками, умоляя его о прощении, и провалилась в глубокое забытье.

Когда Любава пришла в себя, она оказалась в знакомой клети, в доме у дядьки. Тот стоял над ней с таким лицом, словно она явилась из мира Нави. Впрочем, наверное, для него это так и было – девка на неделю пропала зимой в лесу. Мудрено ли решить, что она умерла. По доброте душевной дядька принес ей кружку теплого парного молока. Три дня она должна будет просидеть в клети, не показываясь ни солнцу, ни домашнему очагу, не смея даже вкусить пищи, которой коснулся огонь. Только после этого будет ясно – Любава ли она, вернувшаяся из лесу, или какой злой дух, принявший знакомое обличье.

Девушка даже не пыталась заговорить с дядькой. Она понимала, что тот все равно слушать не станет. Спасибо и на том, что не поскупился на хоть какую-то еду. Любаве, конечно. До смерти было интересно, пришел ли в деревню ее лесной хозяин. И если пришел, то где он? Тоже томится, проходя обряд очищения, в какой-нибудь клети, или оставил ее у околицы одну, и вернулся в свою берлогу?

Когда Любаве позволили выйти из клети, оказалось, что погибла Загляда. Когда наутро Любава не вернулась, и люди прознали, что старейшина попытался вместо своей кровиночки отправить в лес другую, волхв судил снова собирать медведю невесту. И на это раз прилюдно сам накрыл Загляду покрывалом, чтобы все видели – в лес отправляется именно она. На следующее лето девушку так и не дождались. Обнаружили ее в разодранном платье, замерзшей, с выражением смертельного ужаса на лице. Рядом было много медвежьих следов, на кустах висели клочки бурой шерсти, но девушка была нетронута. Словно зверь хотел только приблизиться и как следует напугать, а она от страха померла. Любаву нашли через несколько дней на том же самом месте. И тоже вокруг были медвежьи следы.

Когда спустя несколько седьмиц Любава поняла, что носит ребенка, она не сразу решилась открыться даже тетке, которая ее очень любила. На нее и так стали коситься после того, как медведь так явно дал понять, что выбрал ее. Спустя положенный срок Любава родила крепкого рыжего мальчишку. Одного. Надо ли говорить, что малыша сразу стали называть Медведковичем.