Братья

Яковлев указал на новое здание, расположенное на противоположном конце двора.

– Там размещаются спортзал и плавательный бассейн с подогревом. В подвале находится стрелковый тир. – Он остановился возле одной из дверей и поправил свою шинель, давая понять, что на сегодня разговор почти закончен. – И последнее, Морозов. Начиная с сегодняшнего дня вы – младший лейтенант. Поэтому ваша стипендия несколько увеличится. Вот теперь, пожалуй, все... – Он помолчал. – Уверен, что завтрашние лекции вам понравятся.

– Почему, товарищ полковник? – удивился Дмитрий, испытующе разглядывая старшего офицера.

– Я читал ваше личное дело, – ответил Яковлев.

* * *

– Если бы Гитлер был убит в 1939 году, то никакой мировой войны вовсе не было бы, – сказал страшно худой человек в гражданском костюме, который представился им под своим служебным псевдонимом – Октябрь. – Помните об этом. Превентивные акции против преступных элементов могут порой быть не только вполне простительны, но даже жизненно необходимы для защиты демократического общества, в котором вы живете.

Дмитрий чувствовал, что лектор сам верит в каждое произнесенное им слово. У него было изможденное лицо аскета, печальные глаза, глядящие пристально и строго, прямой нос, от которого спускались вниз две глубокие морщины, окаймляющие большой рот, сомкнутый в горькой гримасе. Длинные седые волосы были зачесаны назад и спускались на воротник-стойку черной рубашки. Его лицо светилось каким-то внутренним огнем, отчего оно казалось одновременно зловещим и притягательным. У Дмитрия это лицо вызывало ассоциации и с религиозным мучеником, готовым взойти за свои убеждения на костер, и одновременно со святым отцом-инквизитором, который чувствует сострадание и боль, но тем не менее исполнен решимости именем Христа причинять невыносимые муки своим жертвам. Дмитрий даже подумал, что во времена больших чисток именно такие лица были у палачей.

– Ты знаешь, кто это такой? – шепотом спросил Дмитрий у своего соседа, долговязого, как журавль, белорусского парня по фамилии Табенкин.

– Мне сказали, что это сам генерал Судоплатов, который был заместителем начальника Пятого департамента до 1953 года, – также шепотом ответил ему Табенкин.

Это имя Дмитрию было знакомо.

– Не может быть! – возразил он. – Судоплатова расстреляли вскоре после ареста Берии.

Октябрь строго посмотрел на них.

– В качестве студентов, готовящихся к миссиям практического свойства, вы будете обсуждать и анализировать операции, проведенные вашими предшественниками-чекистами. Эти обсуждения, однако, не должны превращаться в академические семинары. – Он слегка улыбнулся. – Поэтому я начну с того, что расскажу вам о том, как я убил украинского реакционного лидера Коноваленко в Роттердаме в 1938 году...

Итак, лекции по истории Тринадцатого отдела начались с детального описания упаковки швейцарского шоколада, которая разнесла Коноваленко на клочки.

Дмитрий слушал эти кровавые захватывающие воспоминания с замиранием сердца. Он узнал о ликвидации десятков белоэмигрантов в Париже, Гамбурге, Нью-Йорке и Макао, о том, как в 1936 году в НКВД появилось “Управление мокрых дел”, сотрудники которого отыскали и прикончили в Мексике Льва Троцкого, о том, как департамент был переименован в Спецбюро, занимавшееся физическим устранением влиятельных эмигрантов в Австрии и Германии.

После расстрела Берии Спецбюро снова поменяло название, превратившись в Тринадцатый отдел. Самым удачливым и ловким его сотрудником был двадцатипятилетний украинец Богдан Сташинский. Октябрь рассказывал слушателям, что Сташинский пришел на эту работу добровольно в возрасте девятнадцати лет, а Дмитрию казалось, что, говоря о Сташинском, Октябрь пристально и внимательно смотрит на него.

Октябрь рассказал им, что в конце пятидесятых годов Сташинский убил в Мюнхене двух украинских националистов-эмигрантов – Льва Ребе и Степана Бандеру. В обоих случаях опытный убийца воспользовался дьявольским изобретением – электрическим пистолетом, стреляющим ампулами с синильной кислотой. Коснувшись человеческой кожи, ампулы сами собой взрывались.

Во время своей следующей лекции Октябрь продемонстрировал курсантам электрический пистолет. Каждый получил по стволу, и на протяжении двух часов курсанты занимались тем, что тренировались заряжать и разряжать оружие. Затем Октябрь вывел их на поляну в лесу, где к деревьям были привязаны пятнадцать собак. Рядом стояли двое солдат госбезопасности, но Октябрь отпустил обоих кивком головы. Открыв запирающийся на шифрованный замок свой атташе-кейс, он выдал каждому из курсантов по ампуле с синильной кислотой и по ампуле с противоядием. Никаких объяснений не требовалось.

– Кто хочет быть первым? – громко спросил Октябрь, оглядывая строй молодых людей своими темными глазами.