Братья

— Ничего она не подруга. Мы просто вместе учимся. Она мой соперник.

— Она нравится тебе?

— Не, мне все равно.

— А, ну, значит, нравится. Как ее звать?

— Ты что, есть не хочешь? Ты же все время жуешь. А тут завтрак пропустил.

— Какие у вас тут все обидчивые! — сказал Аво, решив про себя, что общение с этим тщедушным букой ему особо-то и не нужно. Не хочет, ну и черт с ним.

Так они и проделали весь обратный путь до деревни — невыспавшиеся, раздраженные, и да, Рубен правильно заметил — голодные.

Позже Рубен рассказал еще одну историю. В прошлом году из Министерства образования ему пришло приглашение поступить в Ереванский университет. Письмо доставили в школу, и учителю Рубена, товарищу В., велено было лично вручить конверт адресату. Но, как выяснилось, проблема заключалась в том, что товарищ В. двадцать лет назад сжульничал во время игры в нарды с отцом Рубена. Это вскрылось, и, компенсируя свой позор, он решил мелочно отомстить. Вместо того чтобы отдать письмо, он сам вскрыл конверт и зачитал приглашение перед всем классом, причем таким издевательским тоном, что вся гордость и радость Рубена сразу испарились.

Выслушав исповедь Рубена, Аво издал что-то наподобие сочувствующего мычания, однако еще в Ленинакане ему доводилось общаться с подобными ребятами. Начисто лишенные чувства юмора, вечно хмурые, они, казалось, родились не в том месте и не в то время. Аво не испытывал к ним никакого сочувствия. Поддержать? Невозможно давать ободряющие советы — по сути, единственный совет, который мог бы сработать: «Будь поменьше похожим на себя».

Лето близилось к концу, и Аво с нетерпением ждал начала школьного года, чтобы познакомиться с новыми ребятами. Ему было неприятно признаваться себе в этом, но он готов дружить с кем угодно, кроме странного мрачного подростка, с которым спал в одной комнате. Так-то так, но даже при одной мысли, что он стремится оставить общество Рубена, ему делалось не по себе; в нем поселялось чувство вины, и совесть не давала покоя. Однако разрыв казался неизбежным. Нужно найти себе подходящую компанию, а Рубен пусть возвращается в тот мрачный мир, в котором он пребывал до их знакомства. Вряд ли в старости они вспомнят друг о друге…

На первых порах все вроде складывалось. Как только другие ученики узнали, что Аво родом из Ленинакана, они немедленно стали приставать к нему, прося рассказать какой-нибудь анекдотец. Не любитель анекдотов, он рассказывал, что помнил после посещений ресторана «Полоз Мукуч» и пивной, куда тренеры водили всю борцовскую команду, отметить очередную тренировку. Глупые истории об идиотизме жителей одних селений, об алкоголизме других и — на бис — о простодушии кироваканского населения.

— Вот, например. Колхозник просит ветеринара сделать аборт его захворавшей корове. А ветеринар ему говорит: «Вот уж не думал, что ты настолько одинок!»

У себя в Ленинакане Аво точно не блистал, но в глазах кироваканцев стал настоящей звездой, и его постоянно просили рассказать еще какой-нибудь анекдот. Рубен в этом не участвовал. После уроков он неизменно зажимал локтем свою доску и исчезал где-то в городе.

Они общались все меньше и меньше, даже дома. Рубен опаздывал к ужину, его мать сердилась и упрекала Аво, тот отшучивался, а отец Рубена, казалось, подсчитывал каждое съеденное «родственником» рисовое зернышко.

Новые друзья Аво приглашали его к себе в гости, и он частенько оставался у них ночевать. В деревню приходил все реже и реже. Иногда он мельком видел Рубена в дальнем уголке деревни, около дома, где жили жертвы геноцида. Рыжеволосая старуха играла на дудуке так, словно это был голос самой земли, и, казалось, даже овцы и куры замирали, прислушиваясь к мелодии. А Рубен сидел на пне с книгой по истории, такой толстой, что она ничуть не уступала толщине самого пня.

Мина и Рубен вместе посещали занятия у Тиграна. Однажды вечером они увлеклись и вместо одной партии сыграли сразу четыре. Вдруг учитель взглянул на часы и, побледнев, спросил, сможет ли Рубен, как истинный джентльмен, проводить в столь поздний час свою прекрасную соперницу домой.

— Тем более что идти-то всего несколько минут, — добавил Тигран, помогая девочке надеть пальто.

Рубен шагал рядом с Миной. Из-за того что ее ноги были длиннее, ему то и дело приходилось догонять девочку. Они не разговаривали. А когда подошли к ее дому — самому высокому во всем Кировакане, — он вдруг вспомнил, как однажды Мина обратила внимание на его новую прическу (мать зачесала ему волосы на другую сторону) и сказала: «Вот теперь твое лицо стало куда ярче!»

В тот вечер он надеялся, что Мина скажет что-нибудь похожее, и у него загудит сердце… но она открыла дверь парадного, буркнула что-то вроде «спасибо» и исчезла.