Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.

Кто ни приезжает, все хвалят дом; да и подлинно, будет хорош. Ты помнишь, что сзади есть высокая аллея в саду и начинается у самого дома, отчего очень темно; я велел у деревьев снять маковки сажени на две, и теперь стало очень светло, а из мезонина прекрасный вид на Андроньев, раскольничью церковь и проч.

Константин. С.-Петербург, 14 сентября 1820 года

Вчера обедал у меня Жуковский; что-то все невесел, грустно ему ехать из России, однако же имеет намерение весною пуститься в Саксонию, в Богемию и на Рейн. Четвертого дня он, Тургенев и Блудов просидели у меня вечер. Кривцов [Николай Иванович] возвратился из Варшавы, осыпан милостями государя: 1) получил аренду; 2) 100 тысяч в долг с процентами, но без залога; 3) чин статского советника; 4) первое вакантное место губернатора; 5) невесте его Вадковской (племяннице Чернышева) – вензель фрейлинский; 6) дом в Царском Селе, где может покуда жить. Он в восхищении, да и есть от чего.

Об английской королеве здесь говорили, что она отравилась, другие – что она тайным образом ушла; но, кажется, это все пустое. Процесс ее всякий день становится гаже, так что, право, почти нельзя читать. И это баба в 54 года! Беррийская еще не родила, а уже во Франции пьют за здоровье будущего герцога Бордо! Очень неловко сделает, если родит дочку.

Вчера я ходил смотреть выгруженные колонны для Исаакиевской церкви, их и теперь катят; очень любопытно смотреть. Всякая колонна из одного кусочка гранитного, имеет сажень в поперечнике, а длина в 36 аршин! Когда будут стоять на своих базисах, то будут ростом с Лобанова дом, без верхних украшений. Экие гиганты! И Фонтон рукой не достанет.

Константин. С.-Петербург, 15 сентября 1820 года

Вчера у меня обедал Жуковский, который становится печальнее по мере, как приближается день его отъезда. Не понимаю, что с ним делается. Не влюблен ли разве он?

Корабль, пришедший из Лиссабона, привез известие, что и в Португалии революция и что тамошние жители также приняли испанскую конституцию. Следовательно, и они заразились конституционной чумою.

Вчера был я у Нессельроде в канцелярии, после ходили с ним в придворный конюшенный двор выбирать ему коляску и выбрали. Он вчера переехал в город совсем, а 26-го отправится в Троппау. Теперь чаще его буду видеть, а не то на дачу невозможно было ехать, особливо же не будучи уверен найти его.

Сегодня день коронации нашего ангела. Как помню этот день! Как скоро пролетело время! Где мы с тех пор ни шатались! Сколько претерпели горя, и сколько с нами было приятного! Сегодня обедня в Казанской церкви, куда императрицы приезжают в параде. После обед фамильный. Завтра императрицы уезжают в Павловское и Царское Село. Елизавета Алексеевна там будет жить, говорят, до возвращения государя. Мария Федоровна поедет в Гатчину и, прожив там несколько дней, изволит переехать совсем в город.

Александр. Семердино, 15 сентября 1820 года

Время бесподобное, и мы все на воздухе, целое утро работали все на гумне: я молотил, ворошил, сметал и сгребал; только что не веял, дети даже таскали снопы. Вот у нас как, у деревенских! Для тебя это арабская грамота. Время чудное! Я думаю, однако же, что в пятницу или в субботу пущусь в Москву с Наташей – показать ей дворец наш.

Александр. Семердино, 17 сентября 1820 года

Скоро вышли и Стурдза, и Северин; но это награждают не их, а Каподистрию. Я слышал, что Кривцов женится на Вадковской, племяннице графа Чернышева; она, мне помнится, прекрасная. Хорошо, что ты пересмотрел письмо Свиньина о дилижансах, а то он не много возьмет соврать.

Подлинно гадок этот процесс королевы Английской. В нонешнем свете как будто все клонится к истреблению почтения к престолам и лицам царским. Эдакого соблазна не видано!

Гуляем по крестьянским работам и им даже помогаем, читаем, Катенька чтец хоть куда, а особливо по-русски; вырезываем картины, это фаворитное упражнение всех. Я теперь списываю статью для помещения в «Сыне Отечества», по просьбе Броневского и Греча. Я выбрал статью, касающуюся до Али-паши. Она очень любопытна. Метакса сам ее не узнает. У него все очень голо и сухо. Я прибавил много размышлений, да и дополнил во многих местах новыми прибавками. Пришлю тебе под открытою печатью, прося доставить Гречу, а там надобно будет подумать о подписках для бедного Метаксы.

Ба, вот и мой фаворит! Знаешь ли – кто? Старостин внук Данилка! Я его люблю без ума. Он похож на Сашку лицом, хотя и в грубом виде; но что странно, по несходству санов и воспитания, это то, что у него все ухватки, жесты коверканья, смех и особливо один голос с моим милым Сашкою. Только плачет не так. Я его сбросил с кучи соломы, и он не плакал, но заревел, как осленок. Ежели сходство не изменится (чего нельзя ожидать), то я этого мальчика возьму к себе. У него сестры все красавицы. Оленька и Лизонька должны их помнить, их штук с пять.