Братья Дуровы

убеждениям, но безнаказанно оскорблять себя я никому ие позво¬

лю!— И, обратившись к врачу, не удержался от шутки:—Хорошо,

если секунданты имеют длинные ноги!

—       Почему? — спросил врач.

—       Им ведь приходится отмерять расстояние...

Несмотря на драматичность минуты, все рассмеялись.

Стоит ли говорить, что при таком настроении дуэль закончилась

благополучно — выстрелами в воздух. Все участники сцены по при¬

глашению дуэлянтов отправились в ресторан отпраздновать заклю¬

ченное примирение.

Итогом происшедшего, наверно, больше всех остался доволен

Дуров: он любил, когда о нем упоминали в печати.

Начало XX столетия... Современники говорят с гордостью:

«Наш век —век пара и электричества».

Паровая машина и электричество свершают победный переворот

в жизни. Лапотная Россия меняет свой облик. Стальные пути пере¬

секают степи и тайгу Сибири. «Чугунка» пробирается все дальше

и дальше, в самую глухомань. В городах появился трамвай.

Могучие паровые молоты и прессы заменяют ручной труд, элект¬

ромоторы движут станки на заводах и фабриках. И локомобили уже

не большая редкость в сельском хозяйстве.

Покорный ветрам, романтический парусный флот уступает место

многотоннажным пароходам. Даже недоступный воздушный океан

начинает подчиняться людям. Наполненные водородом дирижабли

поднимаются в небо, и вовсе невероятное: аэропланы — аппараты

тяжелее воздуха — уже не секунды, а долгие минуты летают над

землей.

Перемены и в домах обывателей. Давний символ домашнего

уюта — керосиновая лампа под абажуром — кажется нелепым ана¬

хронизмом; электросветильники заменяют уже и уличные газовые

фонари.

Век электричества чувствуется и в искусстве. Зародился новый

вид искусства — живая фотография,— которому оптимисты пред¬

сказывают великое будущее. Заведения, где демонстрируют это

новое чудо,— биоскопы и синематографы — повсюду растут как

грибы.

Новые веяния коснулись и цирка. И тут многое изменяется, от¬

дает дань ставшему крылатым магическому слову — «модерн».

Меркнет державшаяся в веках слава конного цирка. И даже в

лучших цирках заметно пустеют стойла в конюшнях. Лишь по тра¬

диции и для большей парадности открывается представление кон¬

ным выездом. Однако и этот номер модернизировался.

От Гаэтано Чинизелли его сын Сципионе Чинизелли унаследовал

титул директора. Но на афишах красуется еще имя «госпожи дирек¬

тор» Лиццие Чинизелли. Роль ее в цирке значительнее, чем у мужа,

она задает тон всему делу. На то есть особые причины...

Помпезный выезд «госпожи директор» начинает представление.

Это целый спектакль. Во фраке, в шелковом цилиндре Сципионе

Чинизелли выходит на манеж сквозь шпалеры выстроившихся уни¬

формистов. Шпрехшталмейстер почтительно подает ему шамберьер,

украшенный ручкой из слоновой кости.

Гремит музыка. Щелкает шамберьер. На манеж выезжает ще¬

гольская коляска, запряженная восьмеркой лошадей. Все масть в

масть: соловые, завода князя Сангушко. «Госпожа директор», в прош¬

лом артистка балетной труппы цирка, изящная в движениях, облада¬

ет тонким вкусом. Светлая масть лошадей лучше подчеркивает цвета

ее роскошного туалета.

Как значится на афише, Лиццие Чинизелли демонстрирует выс¬

шую школу верховой езды. Но, по существу, это лишь повод блес¬

нуть последней моделью нарядной амазонки.

Зрелище эффектное. И недаром обольстительная наездница гар¬

цует перед царской ложей. Оттуда ею любуется великий князь

Владимир Александрович, брат Александра III, командующий вой¬

сками гвардии. Его покровительство, как в прежние времена, когда

наследник престола благоволил дочери Гаэтано Чинизелли, ныне

способствует успешным делам цирка. Традиция!..

Наездница не задерживается на манеже. Ее сменяет известная

парижская куртизанка Клео де Мерод. Танцы для нее тоже только

повод, чтобы продемонстрировать свою элегантность и красоту.

А в следующей программе уже анонсировано выступление

«танцовщиц — красавиц Севильи». Потом намечены гастроли семи

молодых американок, которые покажут пикантный «дансинг акт».

Все это, может быть, особенность аристократического столичного

цирка? Нет! В Москве у Альберта Саламонского конные номера

тоже стали походить, скорее, на помпезный церемониал. И тут фигу¬

рирует «госпожа директор». Правда, Лина Саламонская не претендует

на лавры наездницы, она взяла бразды правления в свои руки и

умно руководит цирковым хозяйством. Муж ее, еще в недавнем

прошлом отличный дрессировщик, теперь появляется на арене в

особо торжественных случаях, при открытии сезона или в бенефис¬

ные дни. Тогда он, как подобает солидному директору, облачившись