Братья Дуровы

ные клики экипаж с изгнанниками отбыл из Ялты.

Вот другой случай, происшедший на этот раз на севере стра¬

ны — в Архангельске. И опять мишенью для сатирических стрел

Владимира Дурова послужили «сильные мира» — высшие губерн¬

ские власти.

Началось с того, что Дуров отказался участвовать в развлека¬

тельном вечере, который устраивала супруга губернатора. Оскорб¬

ленная губернаторша решила отомстить и предложила местному

«бомонду» бойкотировать бенефис клоуна.

Угодливый полицмейстер донимал со своей стороны, требовал

снести помещение, где находились дуровские животные.

Все же в день бенефиса клоуна цирк оказался полон. Это вдох¬

новило героя представления на сатирические импровизации. После

обычного антре с «подарками» крысам: интендантской, торговой, по¬

лицейской — появилась крыса с должностью и фамилией. Клоун ре¬

комендовал ее:

—       Вот правитель поднебесной канцелярии Содомо-Гоморрский...

Крыса — «правитель канцелярии» отворачивается от подарка —

куска масла. Также воротит нос и кудлатый шпиц от предложенно¬

го ему сухаря.

—       Они не желают кушать прогорклого масла и гнилых суха¬

рей...— комментирует клоун.

Публика отвечает громом рукоплесканий. Все знают, что пра¬

витель губернаторской канцелярии Садовской наживается на постав¬

ках испорченных продуктов жителям северных земель.

Разумеется, последствия не заставили себя ждать.

—       Вы слишком много позволяете себе говорить!— заявил полиц¬

мейстер клоуну, вызванному для объяснений по поводу «оскорбле¬

ния властей».

—       Что же, прикажете повесить замок на рот?

—       Да, это было бы лучше....

На следующем представлении Дуров появился на арене с гро¬

мадным замком, привешенным ко рту. И объяснялся жестами.

Зрители в нетерпении кричали:

—       Долой замок! Дуров, долой замок!

Но он до конца выдержал характер. Молчал.

Потом стало известно, что полицмейстер просил прокурора при¬

влечь клоуна к уголовной ответственности. Прокурор ответил, что

нет закона преследовать за молчание. Полицмейстер настаивал:

—       Дуров учит животных непристойностям...

—       Как?

—       Его дрессированный слон вытаскивает из-под кровати гор¬

шок и, извините... садится на него в присутствии публики.

—       В таком случае,—рассмеялся прокурор,—следует привлечь к

ответственности слона...

Далеко не все и не всегда прокуроры были так либеральны.

Сквозь цензурные и полицейские рогатки пробиваться было не прос¬

то, не легко. Не раз братья Дуровы подвергались репрессиям за

свои смелые шутки.

Немудрено, что творчество обоих клоунов в обывательском пред¬

ставлении иногда нивелировалось, а имена их сливались в единое

понятие — «Дуров».

Но как различны были их дальнейшие судьбы!

И ночью цирк живет скрытой, таинственной жизпыо. В темно¬

те тонут кресла и скамьи амфитеатра. Купол нависает на круг аре¬

ны густой чернотой. Зато еще ярче свет фонаря у запасного вы¬

хода.

Цирк полон звуков. В высоте захохотал египетский голубь. На

вечернем представлении фокусник вынул его из муфты обомлевшей

купчихи в первом ряду. Голубь взлетел, покружил над загоготав¬

шей галеркой, примостился на «колесе смерти» гастролера Джэксо¬

на, затем удобно устроился на трапеции воздушных гимнастов

«2-К лио-2».

Слышно, как в конюшне всхрапывают лошади, по деревянному

настилу бьют копытом, протяжно вздыхают. Гигант Раджа посапы¬

вает в тесном для него стойле. Добрый слон, хотя имеет скверную

привычку фыркать, когда его угощают сахаром. Впрочем, и спе¬

сивый пеликан Демосфен любит пошутить над посетителями — так

и норовит ухватить клювом подол дамской юбки или дернуть шта¬

нину брюк зазевавшегося господина.

Запах конюшен, звериных и птичьих клеток проникает в манеж.

Все цирки мира, будь они велики, малы, богаты, бедны, пропитаны

этим запахом. До чего же он стоек! Уж на что изыскан аристократи¬

ческий цирк Чинизелли, там даже опрыскивают и окуривают ко¬

нюшни всяким благовониями, все же не могут его удалить.

Под куполом на трапеции снова захохотал голубь.

— Эй, ты там! Я еще ничего не сказал, а ты уже веселишь¬

ся...— улыбнулся Дуров и хлопнул в ладоши. Голубь пошумел

крыльями, перелетел на «колесо смерти».

Тяжелыми шагами Анатолий Леонидович пересек манеж, под¬

нялся в ложу оркестра. Повернул выключатель. Зыбкий свет лам¬

почки над музыкантским пюпитром бессилен одолеть тьму. Но Ана¬

толий Леонидович не собирается ни писать, ни читать, просто хочет

посидеть в раздумье здесь, в пустом цирке.

Друзья, случайные знакомые, назойливые поклонники — в каж¬

дом городе к концу гастролей им несть числа — пускай ищут его