Братья и сестры Наполеона. Исторические портреты

После Ватерлоо Бурбоны не проявляли никакого снисхождения к человеку, который во время «Ста дней» присоединился к Наполеону. Жена Жерома Екатерина была фактически похищена секретной полицией, после того как ее муж покинул Триест, чтобы примкнуть к своему брату. А когда он попытался установить контакт с женой, положение его стало опасным, и велись разговоры, что он будет пристрелен подобно Мюрату и Нею. Покинул Париж он открыто, а вернулся туда тайно, укрывшись в доме корсиканского сапожника. В конечном счете благодаря услугам Фуше Жером обрел безопасность в Швейцарии и после некоторых проволочек получил разрешение на возвращение в Вюртемберг. Там король, позабывший благодеяния, которые он получал от Наполеона во времена, когда Франция была непобедима, обращался с Жеромом довольно грубо. Перед ним выдвигались условия, которые он должен был выполнять, если хотел жить с женой и сыном. Жером принял эти условия и после разлуки, продолжавшейся пять месяцев, воссоединился с женой в Эльгангене. Он получил титул графа Монтфортского и оставался в гостеприимном «плену», пока ограничения со стороны его тестя не стали столь невыносимыми, что он предпочел убраться из Вюртемберга и жить в Австрии. Несмотря на конфискацию имущества Бонапарта, у Жерома было теперь больше средств, чем когда он был королем Вестфалии, и поэтому он купил себе замок близ Вены и дом в Триесте, где обычно и проживал. Его доходы в период после Ватерлоо поступали из двух источников. После дней страха и ненависти Бонапарты стали получать некоторые субсидии от государства, а Екатерине удалось уговорить своего отца предоставить ей небольшое содержание. Потом ей посчастливилось приобрести дополнительную пенсию от своего кузена царя. Используя такие доходы, Жером вел вполне комфортный образ жизни, а Екатерина держалась от кредиторов на расстоянии. И она на дух не переносила даже слова критики в адрес своего мужа. Екатерина была счастлива, пока он оставался с ней. В Триесте у них иногда собирались компании. Элиза, в прошлом великая герцогиня Тосканская, а теперь графиня Компиньянская, в конце концов оставила своего мужа Фелиса и спасла свою личную собственность от полного краха. Будучи всегда практичной женщиной и располагая расчетливыми способностями своей матери, она жила теперь в богатстве и роскоши, и вполне вероятно, что Жером (который продолжал жить не по средствам) одалживал у нее деньги, когда не мог занять их у матери. Преклонный возраст не ослабил ремешки на кошельке мадам матушки. На очередную просьбу своего беспокойного сына одолжить денег она ответила: «Нет! Делай как я! Экономь!» Такой совет Жером получал часто, но никогда не придерживался его. Вне зависимости от подобных долгов отношения между старшими и младшими членами семьи Бонапарт сохраняли нежность, и, когда Элиза лежала умирающей, именно Жером сидел у ее постели, поддерживая ее руку.

Жозеф, известный теперь как граф Сурвейлерский, был хорошо принят в Америке. Вскоре после прибытия он купил большое загородное поместье на берегах Делавэра близ Бордентауна в Нью-Джерси и начал интересоваться фермерством. Он также располагал большим состоянием, итогом расчетливых капиталовложений в Неаполе и Мадриде, и каким-то образом смог перевезти значительную часть своих капиталов в Штаты, где и вложил их в ценные бумаги и недвижимость. На недвижимости Жозеф потерял некоторые средства, но в целом процветал и смог купить в дополнение к своему поместью десять ферм, которые превратились в хранилище бюстов, статуй, картин и разного рода антиквариата. Всегда отличаясь хорошим вкусом, он мог полностью его удовлетворить, и вскоре предстал как наиболее процветающий и выдающийся гражданин Америки.

Люсьен нисколько не был наказан за свою донкихотскую поддержку Наполеона во время «Ста дней». Его тесная дружба с Папой оказалась весьма полезной, и он жил преимущественно в Риме, как и прежде, занимаясь литературой и археологией. К тому времени у него образовалась большая семья — две дочки от первой жены, пять сыновей и четыре дочери от второй. Оба брака были вполне счастливыми, так что в этом отношении он оказался самым удачливым из семьи, несмотря на длительную отчужденность, которая удерживала его вдали от шатавшихся тронов. Как писатель, он не создал ничего примечательного, но как археолог, сделал несколько ценных вкладов в исследование Тосканы.