Братья и сестры в реестре

У неё коленки, как у подростка. У неё ступни чуточку, самую малость выгнуты вовнутрь. У неё растительность над лоном, а я думал, сейчас это совсем не модно. А одна губа под растительностью, я не могу, я не должен на это смотреть, словно сонно обняла немного сморщившуюся другую. И жилка на внутренней стороне правого бедра пульсирует, словно посылает сигналы SOS.

Она обняла брата за шею и села на него. И случилось ужасное, оскорбляющее законы мироздания, негласные запреты человечества, отвратительное. Мужское естество налилось кровью и отвердело.

– Так надо, – сказала Алина, – Так действительно надо.

И сняла с него сначала шорты, а потом и трусы.

А затем легла на кровать, раздвинув ноги, такая задумчивая, прекрасная, запретная и необходимая. Её лицо заливал лунный свет.

На лице ночные тени изобразили потустороннюю филигрань – словно татуировку будущей инициации.

Олег посмотрел на корешки классиков в книжном шкафу. Посмотрел в окно, где золотистый фонарь целовал желтизной соседнее дерево. Так непринуждённо и естественно.

Посмотрел на Алину – томительную, ждущую и прекрасную. А ещё такую запретную.

Как правильнее всего сейчас поступить? Однозначного ответа он не нашел ни в чём.

Поэтому лёг на локти прямо поверх своей единоутробной сестры и обречённо вошёл в неё.

Движения, помыслы и звуки, даже цвета как будто покорились неизбежному. Словно он сейчас создавал новую вселенную. А может и вправду – они создавали?

Лоб сестры покрылся капельками пота. Она закрыла глаза и тяжело дышала.

Она что – стонет? Боже, это же натуральный инцест, мерзкое действо, молчаливое проклятье бесчисленных поколений!

Почему ему тогда так монументально и приятно? Почему его естество готово взорваться неприличным экстазом?

Олегу показалось, будто он слышит одобрительный гул мироздания.

Сестра откровенно и сладострастно стонала под ним. Стонала и смеялась:

– Не бойся, близбрат, я не понесу от тебя кровосмесительным уродцем. Я приняла таблетки! Я тебя люблю. Я так тебя люблю!

Олегу почему-то показалось, что она нагло и сладострастно врёт. Вот только в чём?

И в эту секунду он взорвался сокрушительным и всесокрушающем оргазмом.

Алина закричала.

– Спасибо тебе, близбрат. Спасибо! Прости меня! Прости меня!

Олег испытал странное чувство, будто сам себя изнасиловал. С момента оргазма они действительно стали одним целым. И это одно целое почти тут же заснуло: то ли счастливое, то ли осквернённое. Они спали целомудренно обнявшись – как брат и сестра.

Олег даже во сне был уверен, что произошедшее больше никогда не повторится. Оно было слишком из рук вон – даже для терпеливого мироздания.

«Мы повернули рубильник» – с этой мыслью он проснулся утром в одиночестве.

Это был день штурма проклятого элеватора. В этот день Алины не стало.

Она исчезла.

Словно выполнила предназначение и растворилась в складках мироздания.

Непреодолимая временная последовательность

Воронежполис-2049, 24 августа – Воронеж-2024, 29 августа

Олег вспомнил камеру в УКСИН (РК) – после дурацкого суда. Вспомнил, как ночью его ударила по голове мысль, что он форменный дурак. Способ спасения сестры уже давно был у него прямо перед глазами. Надо только вернуться в тот роковой день и переиграть ситуацию. Решено. Начинаю прямо сейчас.

Олега потряхивало, как перед глубоководным погружением. Он трепетал то от страха, что ничего не получится, то от робкой надежды – что всё-таки вернёт сестру.

И он нырнул. Из тюрьмы прямо в тот самый день, когда случилась их фатальная вылазка.

До выдвижения к элеватору оставался час. Олег позвонил всем участникам и объявил, что отменяет трейс. Этого должно было хватить, учитывая непререкаемый авторитет Олега и Алины в банде.

Но этого не хватило.

Ему сказали, что если он передумал, может не участвовать  – и без него обойдутся.

Вдобавок встала в позу Алина, которая заявила, что не позволит на себя давить, и если Олег не хочет ссоры, то должен смириться с решением большинства.

А если ему так не хочется в трейс, пусть остается дома.

Телек там посмотрит.

Или поспит.

Кроче говоря, Олег с треском проиграл.

Пришлось отправиться в поход.

Но при встрече он твёрдо заявил Алине:

– Ты с нами не пойдешь. Подожди здесь.

– Еще чего, – завелась Алина, – С каких пор ты стал мне приказывать?

Он зарядил ей хлесткую пощечину, и сестра заплакала – зло и без слёз. Как будто он единым движением разрушил что-то хрупкое и прекрасное между ними.

Его схватили за руку:

– Братиш, зря ты это.

Он обернулся.

Медуза! Ах ты ж подонок. Будущий убийца!

Олег влепил Медузе сокрушающий удар в челюсть. Тот отшатнулся.

– Да что с тобой сегодня, Олег? – спросил Гэндальф, – Ты чего на людей кидаешься?

Его держали под локти Бомба и Гэндальф. Олег понял, что вырваться ему не удастся. Значит, второй план – вырубить Медузу, довести его до такого состояния, чтобы никак не годился в экспедицию, провалился.

– Ладно, – угрюмо буркнул он, – Пошли.

Ему никто не ответил. Настроение и боевой дух команды упали ниже плинтуса.