Братья Хоторны

«Теперь это просто пепел, – подумал Джеймсон. – Она по-прежнему тайна. Доказательство мне вернут. Проприетар никому не расскажет».

– Ты расскажешь мне все, что я должен знать, чтобы защитить тебя, – потребовал Брэдфорд.

К счастью, и за это стоило поблагодарить Грэйсона, Джеймсон давно научился игнорировать приказы.

– Если проприетар не нарушит свое слово, моя тайна останется тайной и со мной все будет хорошо. – Он помолчал. – Если только герцогиня не доставит проблем.

– Не доставит! – виконт, похоже, совершенно уверен в этом. – Но ты все равно должен мне…

– …ничего не рассказывать? – предложил Джеймсон, обаятельно улыбаясь.

– Я не доверяю этой улыбке.

Джеймсон пожал плечами.

– Вы и не должны. А что касается вашей тайны…

Брэдфорд тут же изменился в лице.

– Она должна остаться тайной. – На секунду повисла тишина. – Он.

Джеймсон понял, что Брэдфорд редко, если вообще когда-либо, упоминал о своем сыне. Миллионы вопросов роились в его голове.

– Я должен поверить, что если бы вы знали обо мне, то стали бы частью моей жизни, хотя я всего лишь ваш племянник. Если у вас есть сын…

– У него есть отец. – Напряжение, исходившее от Брэдфорда, можно было, кажется, пощупать. – Хороший человек. И титул.

– Тоже хороший? – предположил Джеймсон.

Брэдфорд посмотрел на открывающийся за окном вид, на океан и шторм на горизонте и тихо произнес:

– Если станет известно, кто его настоящий отец, разрушится не одна жизнь, в том числе и его матери. Я не могу этого допустить. – Он отвернулся от окна и снова посмотрел на Джеймсона. – Ты понимаешь?

– Да. О некоторых тайнах лучше забыть раз и навсегда. – Джеймсон подумал о словах, которые он написал на своем свитке, о том, как та ночь в Праге терзала его неделями, о том, как он боролся с самим собой, сопротивляясь желанию все рассказать, – и не потому, что он не доверял Эйвери, а потому, что он не доверял самому себе.

Джеймсона Хоторна воспитывали, чтобы он решал головоломки и шел на невообразимый риск, раздвигал границы и переходил за них, если это необходимо для победы. Но на этот раз голос, который Джеймсон услышал в своей голове, принадлежал не Старику.

Он принадлежал Брэдфорду: «Я называю это честью».

– Я верю, что Вантидж в хороших руках, – сказал виконт. – Моя мать… она бы одобрила.

– Я не ищу ничьего одобрения, – сказал Джеймсон, и впервые в жизни это было правдой.

Глава 89 Джеймсон

Спустившись вниз, Джеймсон обнаружил Рохана и Зеллу в противоположных концах прихожей.

– Уладили ваши семейные дела? – спросила Зелла. Она перевела взгляд с Саймона на Джеймсона. – Кстати, я не читала твою тайну.

Чутье подсказывало Джеймсону, что это не блеф. Возможно.

– Вы все еще должны мне, – сказал он ей, – ваша светлость.

– Я всегда плачу свои долги, – ответила она, – мальчик.

– Этот мальчик победил вас обоих. – Рохан оттолкнулся от стены и шагнул вперед. – Проприетар будет разочарован. Он попытается это скрыть, но ты явно была его любимицей в этом году, герцогиня.

Зелла улыбнулась Рохану.

– Я выиграла то, что намеревалась выиграть, и я сомневаюсь, что проприетар настолько разочаруется. Честно говоря, мне кажется, он позволил мне участвовать в этом году только для того, чтобы подготовить к следующему году.

Выражение лица Рохана не потемнело и не изменилось, но Джеймсон почувствовал произошедшую в нем перемену.

– В следующем году? – небрежно спросил фактотум. – Рассчитываешь еще на одно приглашение на Игру?

Зелла направилась к Рохану, не сводя с него глаз.

– В следующем году, – сказала она, – я буду планировать Игру и руководить ею. Проприетар уже пообещал мне. – Герцогиня не останавливалась, пока не поравнялась с Роханом, и только тогда повернула голову. – Ты же не думал, что ты его единственный возможный наследник, Рохан. Мужчины обожают соревнования.

* * *

– Ты победил! – это были первые слова, сорвавшиеся с губ Эйвери, как только она увидела его, – утверждение, не вопрос. – Расскажи мне все!

Губы Джеймсона изогнулись в кривой усмешке.

– С чего мне начать, Наследница? Семьдесят ключей, колокольня, я из альтруистических побуждений решаю спасти жизнь и проигрываю, но потом понимаю, как победить.

Эйвери подняла голову, приблизив свои губы к его губам.

– Я же сказала – все.

Он поцеловал ее так, как поцеловал бы, если бы она была рядом в тот момент, когда он победил, – чтобы она тоже почувствовала его адреналин, бешеное биение сердца и тоже захотела сохранить это ощущение.

Ее тело идеально прижималось к его, твердое в одних местах, мягкое в других. Он хотел ее так, как хотел всегда, так, как огонь хочет обжигать. На этот раз поцелуй был наполнен воспоминаниями – о том, как их тела познавали друг друга, о том, как они узнали друг друга, и о многих, многих других случаях, когда это казалось ему самым правильным в жизни.

Джеймсон с трудом оторвался от ее губ.

– Ты сделала так, чтобы тебя исключили, Наследница. Из-за меня.

– Это была твоя игра, Джеймсон. Не моя.