Братья Хоторны

– Ты можешь подождать на заднем дворе, – ледяным тоном сказала ему Саванна.

Это не предложение – приказ. Грэйсон смотрел, как Саванна выходит из комнаты.

– У мамы есть библиотека, – тихо сказала Джиджи, – у Саванны есть баскетбол.

Грэйсон сразу же представил Саванну, стоящую на линии штрафного броска и забрасывающую мячи. Он плавал с такой же одержимостью.

– А что насчет тебя? – спросил он Джиджи.

Сближение с сестрами – ошибка. И чувствовать то, что чувствовал он, тоже ошибка.

Джиджи пожала плечами.

– Мне нравится есть конфеты на крыше.

– Но не шоколадные, – машинально добавил Грэйсон.

– Не шоколадные, – подтвердила Джиджи и широко улыбнулась. – Я же говорила, ты мне нравишься все больше и больше! – Вдруг она стала серьезной. – А теперь… Как думаешь, что папа держал в той ячейке? Ничего хорошего, верно? Я имею в виду, что люди, как правило, не меняют личные данные и не арендуют депозитные ячейки под вымышленными именами просто для развлечения.

– Не знаю. – Грэйсон врал ей и чувствовал себя так же, как если бы врал братьям. Он мягким голосом предложил: – Почему бы тебе не пойти и не поесть конфет на крыше? Я подожду твою маму здесь.

* * *

Грэйсон не стал дожидаться Акацию Грэйсон в холле и отправился на поиски библиотеки. Ключ девочек никогда не откроет банковскую ячейку, но если у жены Шеффилда Грэйсона есть право доступа, то ей могли выдать другой.

Грэйсона с детства воспитывали ничего не оставлять на волю случая.

– Отменить членство не должно быть так сложно. – Голос Акации был слышен через приоткрытую дверь, и Грэйсон остановился прямо за ней, прислушиваясь. – Я знаю, что есть плата! – Она сделала паузу, и Грэйсон решил, что женщина собирается с силами. Когда она заговорила снова, в ее голосе звучало то самообладание, которое присуще лишь человеку, выросшему в окружении богатства масштаба Энгстромов. – Клубу нужен организатор мероприятий. Прошло больше месяца с тех пор, как Кэрри уехала, и я думаю, вы согласитесь, учитывая мой опыт благотворительной деятельности, не говоря уже о мероприятиях, которые моя семья устраивала в вашем танцевальном зале, что я более чем квалифицированна.

Акация Грэйсон искала работу. Грэйсон представил себе выражение ее лица, когда она говорила ему, что не слабая.

Какой бы ответ она ни получила, ее он не впечатлил.

– Что ж, думаю, они скажут, что мне скучно и я не знаю, чем себя занять без мужа. Пусть говорят, что хотят.

Опять повисала тишина, на этот раз более продолжительная, а затем вновь раздался голос Акации:

– Я понимаю.

Грэйсон подождал, пока она повесит трубку, и осторожно толкнул дверь.

– У вас проблемы?

Акация подняла голову с диванчика, на котором сидела, поджав под себя ноги, и пристально посмотрела на Грэйсона.

– Ничего такого, о чем тебе стоит беспокоиться.

Грэйсон подошел ближе.

– У вашего мужа есть депозитная ячейка на вымышленное имя. – Он намеренно сменил тему. Лучше вернуться к ее финансовым проблемам, когда она будет готова не уклоняться от его вопросов. – Девочки попросят вас открыть ее. У вас есть право доступа.

Акация сжала губы. Она элегантно зачесала назад светлые волосы, ни один волосок не выбивался из прически.

– Не знаю, почему у меня есть право что-либо делать, – тихо сказала она. – Он никогда не говорил со мной ни о финансовых вопросах, ни о своем бизнесе.

Она отвела взгляд от Грэйсона, затем снова посмотрела на него, как будто не могла позволить себе отложить этот разговор или все то, что он собой олицетворял.

– А знаешь, у меня степень в области финансов. В университете мы с Шеффом и познакомились. Я такая тихая и неловкая, а он… – Ее голос слегка дрогнул. – Хотя какое это теперь имеет значение, правда?

«Он женился на ваших деньгах – вот о чем вы думаете. И о чем пытаетесь не думать».

– Ты когда-нибудь играл в «Что, если…», Грэйсон? – тихим голосом спросила Акация. – Что, если бы ты изменил хотя бы одно свое решение? Один момент в своей жизни?

Грэйсону не присуще строить воздушные замки, но и он, бывало, заново переживал самые большие ошибки, чтобы понять, что именно сделал не так и что бы изменил, если бы мог.

– Или что, если что-то одно было другим с самого начала? – Выражение лица Акации стало задумчиво-грустным. – Я играла в такую игру маленькой. Что, если у меня был бы старший брат? Что, если бы я родилась с другой фамилией? Что, если бы я не так сильно была похожа на свою мать?

«Что, если бы вы ушли от своего мужа, когда узнали обо мне?» – подумал Грэйсон.

Акация сделала долгий вдох.

– Но все становится другим, как только у вас появляются дети, потому что внезапно все, что привело к их рождению – любой ваш выбор, ваша реальность, – неизменно. И если бы все сложилось хотя бы немного по-другому, их могло не быть, а с этим уже невозможно примириться.

Акация опустила глаза на свои руки, и Грэйсон заметил, что она по-прежнему носит обручальное кольцо.