Братья по оружию

Майлз принялся думать, что за политические последствия может вызвать их с Галени бесследное исчезновение. Следователи ухватятся за майлзову теорию о казнокрадстве еще с большим рвением, чем он сам, – и теперь к обвинениям добавятся похищение, убийство, тайное бегство и бог знает что. Скандал гарантированно низведет все достижения по интеграции Комарра до минимума, с которого все началось, а может и вовсе расстроит этот план. Майлз поглядел на сидящего напротив человека, которому его отец некогда дал воспользоваться шансом. «Нечто вроде искупления…»

Одно это – достаточная причина для комаррских подпольщиков убить обоих. Но существование – боже, только не клона! – Майлза-два наводило на мысль, что очернение Галени, случившееся милостью Майлза, была для комаррцев лишь побочным эффектом, хоть и удачным. Интересно, проявят ли они должную благодарность?

– Итак, вы отправились на встречу с этим человеком, – подсказал Майлз. – Не захватив с собою ни сигнального устройства, ни охраны.

– Да.

– И вас тут же похитили. А еще критикуете, как я отношусь к безопасности!

– Да. – Галени открыл глаза. – В общем, нет. Сперва мы вместе пообедали.

– Вы сели с этим парнем обедать? Или… она была хорошенькая? – тут Майлз вспомнил, какое местоимение употребил Галени, обращаясь с колкими репликами к осветительной арматуре. Нет, не хорошенькая.

– Вряд ли. Но он попытался меня подкупить.

– И преуспел?

В ответ на испепеляющий взгляд Галени Майлз пояснил: – Превратив тем самым этот разговор в штуку для моего блага.

Галени скривился – то ли от раздражения, то ли кисло соглашаясь. Подделки и оригиналы, правда и ложь, как их здесь отличить?

– Я сказал ему, чтобы он шел сам знаете куда, – это Галени произнес достаточно громко, чтобы осветительная панель не упустила сказанного. – За время нашего спора я должен был сообразить, что он уже наговорил мне слишком много, чтобы осмелиться меня отпустить. Но мы обменялись заверениями, и я повернулся к нему спиной… дал чувствам затуманить разум. А он – нет. И вот я здесь. – Галени оглядел узкую камеру. – Однако ненадолго. Пока он не справится с приступом сентиментальности. Что он, в конечном счете, и сделает. – Брошенный в этих словах вызов адресовался световой панели.

Майлз втянул сквозь зубы холодный воздух. – Должно быть, этот старый знакомый был весьма убедителен и настойчив.

– О, да. – Галени вновь прикрыл глаза, словно собирался сбежать в сон от Майлза, да и от всей этой путаницы тоже.

Скованные, неуклюжие движения Галени наводили на мысль о пытках… – Вас убеждали передумать? Или устроили жесткий допрос по старинке?

Галени приоткрыл глаза и чуть коснулся лилового кровоподтека под левым. – Нет, для допросов у них есть фаст-пента. Необходимости прибегать к физическому насилию нет. Я проходил через допросы раза три-четыре. Теперь практически не осталось ничего такого, чего бы они не знали о системе безопасности посольства.

– А синяки тогда откуда?

– Их я заработал в попытке к бегству… вчера, кажется. Могу вас заверить: те трое, что меня изловили, смотрятся еще хуже. Должно быть, они еще надеются, что я передумаю.

– А вы что, не могли прикинуться, что готовы на сотрудничество – хотя бы до тех пор, пока не удалось сбежать? – раздраженно спросил Майлз.

Галени свирепо сощурился. – Никогда, – прошипел он. Но приступ бешенства иссяк вместе с тяжелым вздохом. – Думаю, стоило бы. Но теперь уже поздно.

Уж не перепуталось ли все в мозгах капитана от их препаратов? Если прежде бесстрастный Галени позволил эмоциям до такой степени влиять на собственный рассудок… ну, это должны быть чертовски сильные эмоции. Глубинные установки, с которыми интеллект ничего поделать не в силах.

– Не думаю, что на мое предложение о сотрудничестве они купятся, – мрачно заметил Майлз.

Голос Галени вновь приобрел свою обычную протяжную медлительность. – Вряд ли.

– Верно.

Помолчав несколько минут, Майлз заметил: – Знаете, клоном он быть не может.

– Почему нет? – спросил Галени.

– Любой клон, выращенный из клеток моего тела, должен выглядеть… ну, скорее как Айвен. Шести где-то футов росту и без… деформированной спины. С добрыми славными костями, а не этими меловыми палочками. Если только, – ужасная мысль! – медики не лгали мне всю жизнь насчет моих генов.

– Его тело должны были деформировать с соответствии с вашим, – задумчиво предположил Галени. – Химически, хирургически или обоими методами сразу. С вашим клоном это сделать не труднее, чем с любым другим хирургическим конструктом. Может, даже легче.

– Но ведь все, что со мной стало, было волею случая. Даже лечение было экспериментом, и мои врачи до самого конца не знали, что у них выходит.

– Наверное, получить точную копию было хитрой задачей. Но отнюдь не неразрешимой. Возможно… индивидуум, которого мы видели, представляет собой последнюю из серии попыток.