Братья Старостины

В глазах молодых ребят спартаковский патриарх был не небожителем, а вполне земным человеком. Евгений Ловчев, вспомнивший приведенные выше моменты, однажды сделал общим достоянием и следующую, весьма пикантную историю, которую сам Старостин рассказывал игрокам с наставлением: не бойтесь в сложных ситуациях на поле принимать неожиданные решения! А речь шла о том, как он однажды нарушил правила этикета в троллейбусе и тут же начал отчитывать стоявшего рядом курсанта военного училища, будто тот был виноват.

Анатолий Коршунов также подтверждал, что к Николаю Петровичу вполне применим знаменитый афоризм: «Ничто человеческое мне не чуждо». Как-то команда находилась на сборах на Кипре, футболистов повезли на экскурсию, показывать находки археологов, а внимание Старостина привлекли красавицы-манекенщицы из соседней группы. И из уст его прозвучало: «Какие раскопки, когда тут такие попки…»

К игрокам он относился по-отечески. Считал, что ни в коем случае нельзя их наказывать рублем. Разрешал брать жен на предсезонные сборы, понимая, что для молодых людей длительное воздержание отнюдь не способствует концентрации на футболе.

Вопрос, насколько глубоко Николай Петрович понимал сам футбол, неоднократно вызывал дискуссии. Аркадий Галинский ставил его по этой части в один ряд с Андреем Петровичем и обосновывал это так: «Действительно, будучи по профессии спортивными работниками, то есть не занимаясь изо дня в день журналистикой как таковой, они, тем не менее, квалификационно вряд ли в чем-либо уступают многим опытным журналистам. Но при всем том теоретиками футбола не являются. Такими, скажем, как в шахматах Михаил Ботвинник или Тигран Петросян».

Между тем в своих книгах старший из братьев предлагал подробный разбор профессиональных качеств и лучших довоенных мастеров, и звезд второй половины века. Например, его наблюдения об игре Льва Яшина давали ключ к пониманию того, почему наш знаменитый голкипер отличался таким спортивным долголетием.

В памяти Владимира Артамонова сохранились подробности их общения на футбольную тему:

«Про одного известного футболиста, о котором я упомянул, он сказал, что тот — примитивный, почти бездарный игрок, единственное, что у него есть, — это быстрый бег, что для футболиста явно недостаточно. Так сказал специалист своего дела. Мне же казалось, что названный мною игрок — классный. Поэтому, отметил я про себя, всегда нужно прислушиваться к мнению опытных специалистов. Они более объективны и более точны.

Или такой случай. Мы выпускали переводную книгу о Пеле, я был ее редактором. Решив сделать ее более интересной для читателя, я наметил включить в нее еще ряд фотографий с изображением Пеле и других бразильцев из той знаменитой сборной. Я позвонил и Алексею Хомичу, знаменитому в прошлом вратарю, впоследствии переквалифицировавшемуся в фотокора, и старейшему фотомастеру Виктору Тюккелю, и опытному спортивному фоторепортеру Виктору Шандрину. Все они принесли мне свои снимки, в том числе и Хомич. На двух фотографиях были изображены игроки сборной Бразилии. На одной из них — сборная перед решающей встречей на чемпионате мира 1970 года в Мексике, на другой — сборная перед товарищеским матчем с нашей командой в 1965 году в Москве. Но фотографы не могли определить всех игроков, изображенных на этих снимках. Ясно было: вот — Пеле, вот Сантос… А дальше уже путались. Кого позвать, чтобы сделать точные подписи под фотографиями и не ошибиться? Позвонил разным знатокам футбольного дела, кто-то из них пришел, но картина до конца не прояснилась. Даже обращался к Андрею Петровичу Старостину, он и то не всех игроков, изображенных на фотографии, точно определил. Тогда мне посоветовали обратиться к Николаю Петровичу. Объяснил ему суть дела, он согласился помочь. Не считаясь со временем, запросто приехал к нам. Мы сразу сели за стол, и он последовательно назвал фамилии бразильцев на обоих снимках. Николай Петрович был очень серьезным и деловым человеком, но в то же время доступным, без всякого рисунка. По тому, как он откликнулся на мою просьбу, можно было понять, что для него самым святым делом был футбол, которому он и отдал всю свою долгую жизнь».

Так что в игроках Старостин разбирался досконально, но вот построение командной игры требовало, если так можно выразиться, объемности взгляда, а это качество присуще далеко не всем, кто играл в футбол профессионально. Видимо, Николай Петрович и сам понимал это. Он не испытывал тяги к практической тренерской работе. В то же время в 1954–1959 годах являлся членом Всесоюзного тренерского совета. Одновременно, а также в 1972–1976 годах входил в Московский тренерский совет.