Братья Старостины

Вторая отставка с поста начальника команды пришлась на 1976 год. Новая запись в трудовой книжке оказалась чуть иной, чем в шестидесятые: «Старший инструктор по футболу МГС ДСО „Спартак“». Была мысль даже уйти в хоккейную дружину, помогать тренеру Николаю Карпову. И тут постановлением президиума МГС ДСО «Спартак» от 12 января Старостин был утвержден председателем оргбюро по созданию клуба болельщиков. К этому поручению Николай Петрович относился добросовестно, составлял списки активистов, написал устав. Сохранился экземпляр этого документа с подколотой запиской автора: «„Выхолощенный“ только что составленный „Устав клуба болельщиков“ при содействии т. Колычева В. А. Сделано это по указанию сектора ЦК КПСС (т. Середа)».

Уход из команды не был вызван чисто спортивными результатами — в конце концов, за них в первую очередь отвечал старший тренер. Зато другие вещи находились непосредственно в зоне ответственности начальника команды. А в конце 1975-го произошло вот что. Красно-белые играли в Кубке УЕФА против итальянского «Милана», и по возвращении в СССР у группы футболистов таможенники обнаружили большую партию мохера. Естественно, к уголовной ответственности никого не привлекли, нитки это не валюта. Но инцидент сопровождался административными санкциями.

Юным читателям, вероятно, нужно объяснить, что права советских граждан при выездах за рубеж были весьма ограниченными. При командировках в капиталистические страны спортсменам требовалось проходить собеседования в различных инстанциях, а в обязанности Николая Петровича как начальника команды входило составление на них характеристик. Таким образом, за молодых людей он, безусловно, нес ответственность.

Однако надо понимать, что о торговых операциях, проводимых игроками, Старостин знал и им не препятствовал. «Спартак» был не самым богатым клубом в советском футболе и не производил доплаты подобно тем, которые практиковались, например, в донецком «Шахтере»: там члены команды приписывались к определенным горняцким предприятиям и получали намного больше, чем по основной ставке. Зато москвичи чаще выезжали за рубеж; тем самым им предоставлялась полулегальная возможность сделать «бизнес» на дефиците.

И в этот период, и в будущем Николай Петрович нередко при жеребьевке еврокубков специально соглашался на то, чтобы красно-белые проводили первый матч дома, а второй — в гостях. Со спортивной точки зрения это считалось не очень выгодно, но зато — в силу какого-то параграфа — можно было выдавать ребятам суммы не в рублях, а в валюте.

Сам Старостин тоже возвращался из командировок не с пустым чемоданом, но ни о какой фарцовке не могло быть и речи: просто хотелось порадовать многочисленных родственников подарками. Александр Бубнов так и говорил: «Ни разу Дед не купил ничего для себя — всё для детей, внуков, племянников». При этом сумма расходов у него так же зависела от премиальных, как и у футболистов. Рассказывали, что, когда «Спартак» на каком-то турнире что-то недозаработал, начальник команды решительно прошелся ручкой по длинному списку: «Так, кожаная куртка — минус…»

Подтвердила слова Бубнова и Елена Николаевна:

«Детей он всегда любил, по крайней мере, внукам старался дать то, что не смог дать нам, когда мы были маленькими. Особенно это проявлялось во время зарубежных поездок, откуда обязательно он всем привозил подарки».

Возвращаясь к делам футбольным, скажем о том, что команда пыталась отстоять Старостина. Евгений Ловчев поведал:

«Перед началом сезона, когда его убрали, я водил команду на прием к секретарю ВЦСПС Владимиру Богатикову, чтобы Николая Петровича оставили. Нам ответили: „Вы в конце года сами нас благодарить будете, что дали дорогу молодым тренерам…“ В знак протеста я предложил команде написать заявления об уходе. Все вроде согласились, а реально в горсовет „Спартака“ поступило только два заявления — мое и Миши Булгакова».

Но в конце 1976 года произошло невероятное: «Спартак» опустился из высшей в первую лигу. У болельщиков существовала надежда, что именитую команду оставят в «вышке», ведь поступили же так спортивные власти с ленинградским «Зенитом», приурочив «амнистию» к пятидесятилетию Великой Октябрьской социалистической революции. Однако братья Старостины воспротивились подачке, считая, что реабилитироваться надо на поле, а не в кабинетных играх. Тем удивительнее через много лет после этого события прозвучали в «Известиях» слова «очевидца» о том, будто в студии программы «Время» представители славного клана просили пересмотреть спортивные результаты чемпионата «за былые заслуги». По свидетельству проводившего мини-расследование Льва Филатова, в футбольном мире не нашлось никого, кто подтвердил бы подобную сцену.

В межсезонье Николай Петрович вернулся в команду, хотя на сотрудничество с новым главным тренером ему согласиться было весьма не просто…