Братья Стругацкие

К концу 80-х страна стала меняться, опять можно было ездить, и оказалось, что мне ужасно интересно, как живут люди в разных местах, как они осознают своё общество и его историю, как они проницательны и как они слепы… Словом, мы с женой стали жить не только в Москве, но также в Бостоне, Токио, Париже, Бонне, Чикаго, — и так с тех пор и продолжаем учиться, всему, включая и любимое ремесло, математику».

Почему мы рассказываем об этом человеке? Ну, во-первых, у АБС было совсем не так много общих друзей вообще, а на протяжении стольких лет — и того меньше. Во-вторых, именно Манин был, наверно, самой яркой личностью среди тех учёных, на которых АБС предлагали равняться, именно он стал в той или иной мере прототипом многих учёных в их книгах: Ламондуа («Далёкая Радуга»), Симоне («Отель „У погибшего альпиниста“») и, конечно, Вечеровского («За миллиард пет до конца света»). Правда, сам Юрий Иванович ни в одном из них себя не узнал, но это и не важно — важно, что авторы говорят: Манин помог им создать эти образы, и с этим не поспоришь.

Кстати, другим прообразом учёных в книгах АБС, особенно Вечеровского (по внешним данным — уж точно), был Алексей Вольдемарович Шилейко — ещё один феерический персонаж советской науки — создатель первого отечественного компьютера и самого представления об информации как о физической сущности, а «по совместительству» пасынок Анны Ахматовой, то есть сын одного из её мужей — выдающегося востоковеда, поэта и полиглота Вольдемара Шилейко.

Алексей, наделённый уникальным математическим складом ума, тяготевший к технике с детства, вырос среди людей искусства, а потому всю жизнь был ещё и великим знатоком литературы, музыки, театра, живописи. Так что мимо братьев Стругацких никак он не мог пройти. Познакомился в начале 1960-го, ещё раньше Манина, и тоже стал другом АНа на долгие годы.

Ну а теперь немного о политике.

Помнится, БН убеждал меня, что их творчество развивалось и выстраивалось под влиянием событий, в первую очередь, социально-политических. Да, безусловно. Куда ж от них деться-то в нашей стране? Но думаю, что теперь и читателю ясно, что влияли эти события опосредованно — через обстоятельства, если не лично-семейные, то уж во всяком случае профессиональные: условия, возможности, стимулы для работы, частота и оперативность публикаций.

А ведь год 1962-й был весьма, весьма не простым.

С одной стороны, хрущёвская оттепель набирала силу, подрастали дети, родившиеся после Сталина и имевшие шанс никогда не узнать, не увидеть ничего подобного ушедшим в прошлое ужасам. После исторического выноса вождя из мавзолея 1962-й стал первым годом СОВСЕМ без Сталина. И в то же время, с другой стороны, набирали силу реваншистские настроения, неосталинисты ещё не афишировали себя, но копили злобу и выжидали.

В сфере искусства и науки всё было пока здорово, но в сфере экономики под безграмотным партийным руководством становилось хуже и хуже. Исчезали продукты, которых и так было немного. Росли цены. Не случайно именно в 1962-м случился чудовищный расстрел рабочей демонстрации в Новочеркасске 2 июня. И не случайно об этой трагедии не узнали тогда не только АБС, но и вообще никто по всей стране. Наивысшее проявление свободы — массовая забастовка, и в ответ чисто тоталитарное жестокое подавление (24 человека, погибших под пулями) и, что ещё страшнее — безжалостное заметание следов в лучших сталинских традициях. Сколько человек было убито во имя сокрытия информации — этого мы уже никогда не узнаем.

Немногим веселее было и по всему миру.

11 февраля в Западном Берлине поменяли Пауэрса на Абеля.

5 августа умерла Мэрилин Монро. Не доказано, но многие считают, что её убили.

Ну и вообще, сплошные кризисы: Берлинский кризис, Тайваньский кризис, Карибский кризис… Да, стену в Берлине начали возводить 13 августа 1961-го, но это ведь только проволоку колючую на 45 километров протянули, и то три дня провозились, а саму стену как таковую строили как раз весь 1962 год на радость демократической Европе.

Проблемы Тайваня и Пекина вроде бы уж совсем далеки от нас, если бы не то обстоятельство, что АН жил в семье китаиста, и там никак не могли игнорировать судьбу засевшего теперь в Тайбэе приснопамятного Чан Кайши, от которого семья Ошаниных спасалась бегством из Шанхая ещё в 1927-м с грудной Леной на руках…

Ну а Карибский кризис в октябре, истинный смысл которого был скрыт от народа, — это событие, вне всяких сомнений, эпохальное. Не увенчавшаяся успехом попытка разместить советские ядерные ракеты на Кубе поставила весь мир на грань ядерной войны между СССР и США. И в каком-то смысле история эта стоила Кеннеди жизни, а Хрущёву — власти. Победителями вроде бы вышли американцы, но ни тому, ни другому не простили случившегося.

Скажем прямо, писателям Стругацким не было до всего этого особого дела. Они всё также, как и раньше (в 1956-м, например), думали о своих глобальных проблемах — представьте себе, глобальнее Карибского кризиса! — и работали, как проклятые.