Братишка

– Нож в сторону откинь, – сказал я

Тот неловко это сделал. Ну да, если на кистях он и перепилил, в чём я сомневаюсь, то до верёвки на локтях ещё не добрался.

– Сразу говорю: оставлять тебя в живых мне не с руки. Так что мы можем только договориться. Ты уйдёшь, легко или очень долго и страшно. Если забить деревянную чурку в коленную чашечку, это очень больно, и боль эту можно растягивать очень долго. Теперь слушай мои условия. Сдаёшь все тайники с ювелиркой и деньгами, объясняешь, откуда столько добычи в постройках, да, я их осмотрел, ну и отписываешь мне дом. Причём не просто так отписываешь, а даришь мне его. Мол, так проникся моими речами по радио, особенно песнями, что решил сделать мне такой щедрый подарок. Потом поможешь отнести тела в машину. Дальше уже решим вопрос и с тобой. Всё, что хотел, я сказал.

– Руки развяжи, я всё напишу, что ты скажешь, – угрюмо бросил тот.

– Молодец. Не ожидал, что ты такой здравомыслящий человек. Я уже всё приготовил, у тебя неплохие запасы, нашёл и листы чистой бумаги, и перья, и чернила. Да и документы тоже. Умеешь составлять дарственные?

– Нет.

– Ничего, зато я знаю как и продиктую.

Фамилию тот имел замечательную, как раз подходит к хозяину дома – Бирюков. Так что, держа в руке его паспорт, в другой был наган, я стал зачитывать текст, и тот записывал за мной его на двух листах.

Но меня мучило несколько вопросов, например, нагрянет ли ещё кто-нибудь? Должны быть в банде ещё люди. Но мужик молчал. Делал всё, что я говорил, не произнося ни слова, – действительно мрачный, бирюк. Да и не дурак, понимал, что не договоримся и свободу он не выкупит. Смысла мне не было.

Я вообще-то не крохобор, но упускать хоть какую-то добычу категорически не хотелось, вот я и сделал ставку на дом. Должен же я что-то поиметь в этой ситуации, можно сказать, получить что-нибудь за три дня в погребе и разбитые губы. Вон, нижняя всё ещё кровит, слизывать приходится.

– Всё, – поставив дату и подпись внизу второго листа, буркнул тот и толкнул оба листа ко мне, как я и велел.

Взяв один лист, как раз дарственную на дом и всё его имущество, движимое и недвижимое, изучил его, сравнивая с почерком на других документах, и удовлетворённо кивнул. Всё в порядке, написал как надо. На втором листе было заявление-просьба помочь в оформлении имущества на меня, не чиня препятствий. Мол, он в здравом уме и твёрдой памяти и всё такое. Заявление было на имя местного начальника исполкома. Без фамилии, ни тот, ни я его не знали. Отложив листы, я кивнул:

– Молодец, всё правильно сделал. Как говорил твой шеф, делиться нужно. Должен же я что-то получить за три дня в подполе, ну и разбитую губу, а с трупов что возьмёшь? Ты перо-то из рукава вытряхни. Считать я умею. Два на столе, где третье? Давай-давай.

Криво усмехнувшись, тот сделал лёгкое движение рукой и вернул испачканное чернилами перо. Понятное дело, хотел иметь шанс и не воспользоваться такой возможностью просто не мог. Чего-то подобного я и ожидал.

– Вот и правильно. Теперь поговорим. Время у нас ещё есть, но всё равно поторопимся. Первый вопрос. Нужно кого ждать из вашего брата?

– Нет, – покачал тот головой. – Обо мне знали только те, кто здесь лежат. Доверенные люди Короля, одного из самых авторитетных воров Москвы. Остальные ничего не знают, и я их не знаю. Я работал только с Королём, можно сказать, это его личная вотчина, хотя и записанная на меня. Это тот, что под вешалкой лежит. Если его люди узнают, что это ты его убил, могут мстить. Слишком большую шумиху развели в городе, тебя все ищут. У Короля двух людей замели, он жаловался. Хорошо, что, кроме нас четверых, никто о тебе не знает, а то уже наверняка тут скоро менты были бы.

– А разгружал всё кто?

– Так мы и делали это. Слишком добыча хороша, чтобы делиться информацией о ней с кем-то. Чем меньше людей знают, тем легче спишь.

– Тоже правильно, – задумчиво покивал я. – Значит, только вы четверо?.. Сам-то как к ворам попал? Сидел?

– Нет, даже не привлекался. Платят хорошо.

– Чёй-то я тебе не верю. Наверняка причина есть… Молчишь, говорить не хочешь? Ну понятно. Ладно, теперь вопрос о тайниках и схронах. Где они?

Вот тут Бирюков стал действовать. Он не стал бросаться на меня, ноги-то связаны, что заметно влияло на подвижность, просто с силой швырнул на меня тяжёлый дубовый стол, отчего тот прижал меня к углу вместе с табуретом, но наган я не выронил, на что тот, видимо, рассчитывал. Сам хозяин дома на табурете не удержался, слишком много сил вложил в бросок, и опрокинулся на спину. Сразу же заворочался на полу, чтобы встать. Однако замер, когда грохнул револьвер и пуля врезалась в поленницу у печи. Отчего та развалилась.

– Дебил, чуть рёбра мне не помял. – Выбравшись из-за стола, немного сдвинув его, я потрогал грудь и посмотрел, как хозяин пытается встать, продолжая держать его на прицеле. – Слишком ты неуправляем. Лови нож, режь верёвки на ногах и иди к телам.

Когда тот всё это проделал, я забрал нож.