«Братская могила экипажа». Самоходки в операции «Багратион»

В колонне заметили, что их обходят с тыла, и выпустили десяток снарядов. Чурюмов приказал взять левее. Чувствовалось, что с боеприпасами у окруженных туго. Однако случайный снаряд мог угодить в «студебеккер» с людьми или пробить бортовую броню самоходки с десантом. Алесь Хижняк, ориентирующийся в местности, подсказал Карелину:

– Ты свяжись с Захаром. Дорога скоро крюк будет делать, а фрицы к ней привязаны. Мы сможем напрямую двинуть по краю низины.

Посоветовавшись с Чурюмовым, впереди двинулась батарея Карелина. Немецкая колонна ушла вправо, а самоходки и грузовики прибавили ход, собираясь перехватить ее в удобном для внезапного удара месте. Машины буксовали во влажной почве, моторы перегревались, а когда поднялись повыше, очутились в густом подлеске.

В учебных фильмах часто показывают, как лихо танки проламываются через лес, подминая деревья и кустарник. В действительности лес зачастую оказывается ловушкой. Если Алесь Хижняк вел самоходку с большой осторожностью, то «фердинанд» Зиновия Жердева, подмяв мешавший вяз, застрял в сплетении густых гибких ветвей.

Пришлось останавливаться и рубить топорами, лопатами ветки, опутавшие колеса и гусеницы. Хижняк начал было отчитывать механика, но вмешался Карелин:

– Слушай, Сусанин Иван, ищи нормальную дорогу. Или спускаемся к болоту.

– Еще метров триста – и лес кончится, – заверил Хижняк.

– Ты откуда знаешь? Бывал здесь?

– Здесь не бывал, но знаю точно. Прикажите всем машинам за мной двигаться и ни шагу в сторону. Фрицам не легче приходится. Там бугры и песок, плетутся кое-как.

Хижняка обругал подошедший Чурюмов, но белорус оказался прав. Родные места он угадывал верно, и метров через триста группа вырвалась из леса на ровную местность и ускорила ход.

Коротко посовещавшись по рации, оба комбата выбрали место для засады. Неожиданно увидели впереди два грузовика «порше» с пушками на прицепе: легкой «трехдюймовкой» и 25-миллиметровой зениткой.

– Фрицы! – ахнул пулеметчик Гриша Зуев. – Опередили!

– Разуй глаза, – перебил его наводчик Никита Федосеев. – Наши это. Вон, в кабинах летуны сидят в голубых фуражках. И под брезентом наши бойцы. Наверное, аэродромная команда.

– Теперь повоюем, – скептически отозвался заряжающий Федор Слобода. – Лучше бы они с воздуха ударили.

Это были действительно бойцы из роты аэродромной охраны во главе с командиром. На вопрос Карелина, почему послали их, а не самолеты, старший лейтенант в голубой фуражке лишь пожал плечами:

– Так начальство решило. У истребителей более важные задания. Да и самолетов в полку после последних боев не так много.

– И вы думаете, что остановите немецкую колонну своей малокалиберной зениткой и трехдюймовой «полковушкой»? У них три «пантеры», не считая других танков.

– Меня не рассуждать, а воевать послали, – с вызовом ответил старший лейтенант. – Крупнокалиберной артиллерии на аэродроме нет, спасибо хоть это дали. Наверное, и вы поможете.

– Наверное, – подтвердил Захар Чурюмов. – Занимаете оборону среди сосен и срочно ройте окопы. Фрицы самое позднее через полчаса здесь будут. Связь с аэродромом есть?

– Есть, а что толку? Там один связной «У-2» остался да пара «Яковлевых», которые в ремонте. Остальные самолеты на заданиях.

– Ну, ты переговори на всякий случай с командиром полка. Фрицев не меньше полутора тысяч, бронетехника. А нас восемь самоходок, пехота да ваша команда с двумя стволами, которыми только ворон пугать. Танк они не возьмут. Потом сообщишь, что он скажет.

– Ни хрена он толкового не скажет, – отмахнулся командир охранной роты, мужик лет тридцати пяти с двумя нашивками за тяжелые ранения и двумя медалями «За боевые заслуги». – Полковник у нас орел, Герой Советского Союза. Самолюбивый мужик. Он знает, что самоходный полк выдвинули. Скажет, у вас есть чем воевать, а у истребителей свои задачи.

– Разуй глаза, какой полк! – возмутился Чурюмов. – Всего две неполные батареи.

– Свяжусь, но толку не будет.

Так и получилось. Спустя четверть часа, когда капитан Чурюмов распределил самоходки по местам, проверил, как замаскировалась пехота, к нему подбежал заметно прихрамывающий лейтенант в своей голубой фуражке с «крылышками»:

– Наш полковник передал, чтобы мы выполняли свою задачу, а у него дела поважнее, чем фрицевский батальон добивать. Он напрямую от командующего армией приказы получает, а тут какие-то «голозадые фердинанды».

В голосе немолодого командира роты звучала обида. Видно, не слишком жаловали его в полку.

– Давно воюешь? – спросил Чурюмов.

– С августа сорок первого.

– А ногу где тебе подковали?

– Это еще под Харьковом, весной сорок третьего. Я тогда стрелковой ротой командовал. После госпиталя направили в теплое место, аэродром охранять. Прыгать по траншеям уже не могу.

Чурюмову все больше нравился простой рыжеволосый старлей. Немного их осталось, тех, кто воевал с лета сорок первого.

– Ну, здесь прыгать не надо. Маскируй своих людей и предупреди их, чтобы раньше времени огонь не открывали. Подпустим фрицев поближе – я сам дам сигнал.