Братские узы

— Пойми, братец. — Веллер говорил таким тоном, что становилось ясно: его уже не переубедить. — Пойми, для нас уже нет пути назад. Таких, как мы, исполнителей, не оставляют в живых. Мы слишком много знаем, что повернуть назад.

— И что ты предлагаешь?

— У Грубера есть ресурсы и люди, оружие и все, что душе угодно: мы попытаемся с ним договоримся. Пойдем на сотрудничество.

— Эк, так он сразу и согласился…

— У нас есть козырь! — Веллер потряс запаянной в пластик карточкой. — И разве мы соперники Груберу? Нет, мы простые наемники, без чести и совести, продажные шкуры, которые просто хотят поприятнее устроиться при новой власти.

— А потом что? Когда Грубер найдет Карающий Меч?

— А кто сказал, что он найдет его? Или, вернее, что именно он найдет?

* * *

Марко спал, или, вернее, старался делать вид. Наконец, он не выдержал, повернулся и вгляделся в изуродованное братово лицо, стараясь найти хоть малейший признак бодрствования. Но нет, физиономия Веллера хранила выражение расслабленности, свойственное только людям, погруженным в глубокий и спокойный сон.

Это хорошо — не придется объясняться.

В руках у моонструмца оказался диск. Тот самый, что когда-то, давным-давно, как уже кажется сейчас, хотя прошло всего лишь несколько недель, дал ему Алексей Павлович. Что в нем особенного?

Братьям не раз и не два попадались плоские металлические кругляши, переливающиеся на свету, но назначение их оставалось загадкой. Единственное, на что они могли годиться — и то в самом лучшем раскладе сил, — так только на украшения непритязательным дамочкам со свободными нравами. Конечно, все догадывались, что диски таят в себе куда как больше, чем казалось с первого раза. По старинным записям были сделаны предположения, что они выступали носителями информации, навроде книг, да только пользы от них было — нуль.

Марко вытащил диск из тонкой пластиковой коробочки. Повертел в руках. Одна сторона матовая, другая — блестящая, переливчатая. А ведь диск он так и не показал брату — что-то его сдерживало. Интересно, что же он скрывает? И куда его надобно сунуть? Пока соответствующих слотов не наблюдалось. А слова? Что значат слова, сказанные Алексеем Павловичем? «Нажми красную кнопку, не бойся». Какую, к черту, красную кнопку? Где? Когда? Зачем?

«Потом узнаешь». Хорошо бы.

Мысли роились в голове, составляя причудливые конструкции, создавая самые невероятные фантазии. Марко не любил пророков, но с удивлением осознавал, что не всегда они были неправы. Редко, но метко, как говорят в народе. А есть смысл не верить существу, пережившему сам Ядерный Рассвет и протянувшему триста лет в Познаньской пустоши? По всему выходило, что нет.

Слишком много непонятного, и уже не доверишься брату. Да, Марко сам с трудом себе признавался, что уже не верит Веллеру. Слишком он изменился, после встречи с Кэт. Моонструмец всегда знал, что женщины добра не приносят. Вот и теперь: черт знает, что дальше будет! Даже такая неизменная вещь, как братава верность, подвергается сомнению.

В дверь тихо, на пороге слышимости поскреблись. Марко вздрогнул и обернулся на спящих товарищей. Все, в том числе и брат, спали. Шебуршание повторилось. Марко легко, по-кошачьи поднялся с лежака, не издав ни одного звука. Прокрался к двери. И тоже в совершенной тишине.

«Кобра» с легким шелестом покинула уютную кобуру, щелкнула предохранителем. Звук получился оглушительным в наступившей тишине. Только похрапывал Войцех. Кажется, таинственный незнакомец ничего не услышал. Моонструмец прислушался и уловил хриплое дыхание по ту сторону двери.

В дверь вновь поскреблись, и наемник понял, что кто-то ковыряется в замке. Тихо щелкнул язычок, уходя в паз, и дверь приоткрылась, пропуская вовнутрь застарелый запах сырости и ветхости и чей-то любопытный нос. Марко улыбнулся в полной темноте — окно была предусмотрительно задернуто грубой мешковиной. Нос был знаком, крупный, пористый, сопящий.

Ствол пистолета уперся прямо в широкую переносицу между до крайности удивленных и испуганных водянистых глазок. Соседский старик шумно сглотнул, кадык так и задергался на тонкой морщинистой коже. Марко продолжал лыбиться, как могло показаться со стороны, зловеще.

«Кобра» выпихнула соседа за дверь, вслед за ним проскользнул и наемник, продолжая целиться в незваного гостя.

Когда дверь захлопнулась, Марко перестал улыбаться, до хруста вдавил ствол в переносицу, норовя вдавить ее глубоко в череп. Старик смотрел на черные провалы зрачков, как кролик на удава, и только и мог, что посекундно сглатывать и сипеть свернутым носом.

— У меня есть три вопроса. — Марко не улыбался — он ядовито щерился. — Во-первых, кто ты такой? Во-вторых, что тебе надо? И, в-третьих, по какой причине я не должен расплескать содержимое твоей гнилой черепушке по этой поганому притону?

— Вы можете убрать оружие от моего лица? — просипело-прохрипело в ответ. — Мне трудно говорить.