Братство

Всего через пару недель юный студент, обучавшийся в университете по программе «Барневарн» на специалиста по социальной помощи и поддержке детям и подросткам, переехал в Сульру. Там он познакомился с также вновь прибывшей шведкой Аннабель из Норрчёпинга и примерно двадцатью другими членами общины. Некоторые из них были старше Бернхарда, но большинство — моложе. Всех их прельстили откровенные речи пастора, который порвал с движением «Филадельфия» и основал «Свет Господень», так как считал, что уже созданными общинами не руководила божья воля. Истинная божья воля. Сёрен Плантенстедт появился пару лет спустя. Эти двое были лидерами. Пасторами.

Сложив руки на круглом животе, Бернхард задумчиво смотрел перед собой.

— Тогда это харизматичное церковное движение было сильным. Кто-то должен был подняться. Встать и рассказать обо всем плохом, что вот-вот произойдет в нашем обществе.

Эту миссию и взял на себя «Свет Господень». Члены этой общины регулярно выходили на демонстрации, а когда не митинговали на улице перед больницей или мечетью, писали письма. Они рассылали политикам цитаты из Библии и участвовали в дискуссионных форумах в сети. Работали днем и ночью.

Фредрик плеснул теплой воды в пластиковые стаканчики.

— Но потом что-то произошло? Что-то заставило вас уйти с улиц?

— Не что-то. Кто-то.

Бернхард и Аннабель переглянулись.

— Пер Ульсен. Или папа Пер, как мы его называли.

Андреас разложил фотографии с флешки на столе.

— Это Пер Ульсен?

Оба кивнули.

— Это не Сёрен Плантенстедт?

— Нет, — сказали они в один голос.

— Сёрен маленький, темноволосый и крепкий. А это Пер, — добавила Аннабель

Фредрик взглянул на своего одетого с иголочки коллегу, и Андреас ответил ему взглядом. Их предположение подтвердилось. Человек, за которым охотится убийца из Сульру, — таинственный пастор Пер Ульсен.

— Тогда давайте послушаем про этого папу Пера, — сказал Андреас.

Был канун рождества, и все члены общины, кроме пасторов, находились в большой гостиной. Прошло два с половиной года с тех пор, как Бернхард переехал в Сульру. Когда Альфсен и Плантенстедт сели, как обычно, во главе стола, взрослые члены общины замолчали. За столом определенно было приготовлено место еще для кого-то. Здесь всегда рассаживались по рангу, определявшемуся тем, как долго человек пробыл в общине и каким доверием Бьёрна Альфсена и Сёрена Плантенстедта он пользуется.

Два пастора вошли в гостиную. Как обычно, они поприветствовали собравшихся и попросили наполнить бокалы вином. Затем Бьёрн взял слово: «Дорогая семья. Сегодня наши сердца переполняет радость. Не только из-за рождественского послания и рождения Христа, но и рождения у нас. В нашей семье. Сегодня нас больше не двое, а трое пасторов в общине, принадлежащей Богу. Разве сегодня не лучший день, чтобы отпраздновать триединство?

Затем Сёрен Плантенстедт открыл дверь на кухню, и мужчина лет тридцати пяти, со светлыми взъерошенными волосами и ясными глазами, разведя руки для объятий и улыбаясь, подошел к собравшимся.

— Дети божьи. Мои дети! — сказал он. — Вместе мы встретимся с Господом.

Потом, обходя сидящих, он обнимал и целовал каждого, прежде чем сесть. Он был похож на пророка.

— Когда на тебя смотрел Пер, было такое чувство, — Бернхард задумчиво сжал губы, — будто ты стоишь в центре всего. Сильное чувство. Пер был эрудированным человеком. Он обладал харизмой духовного лидера, как будто он общался с каждым человеком напрямую.

Той весной община не выходила на демонстрации. Мало кто из ее членов тосковал по тем временам, когда приходилось стоять на холоде и терпеть крики, плевки или сочувствующие взгляды. Все так и продолжалось бы, пока этот вопрос не вынесли на обсуждение и папа Пер не ответил, что то время закончилось и что летом в Сульру приедут рабочие, а общину ждут дела поважнее.

— Почему вы звали его «папа Пер»?

Фредрику показалось, что такое обращение к Перу намекает на какое-то кровное родство.

Аннабель и Бернхард пожали плечами.

— Не знаем. Это Сёрен и Бьёрн ввели в употребление.

— Чем он занимался перед тем, как приехал в Сульру?

Они понятия не имели. В общине вопросы задавал папа Пер, а не наоборот.

Фредрик извинился, вышел из комнаты для допросов в сообщавшееся с ней темное помещение. Раздражение тлело в нем с самого выговора в кабинете Косса. Теперь оно требовало выхода. Через одностороннее стекло он видел, как шевелятся губы Бернхарда Кнутсена. Тот сидел, наклонившись вперед. Коричневые, цвета дубовой коры волнистые волосы покрывали голову, чем-то напоминавшую растущую луну. Аннабель, откинувшись на спинку стула, сидела, опустив плечи и беспрестанно разглаживая свободную юбку пастельных тонов. Фредрик не слышал их речь. Микрофоны были выключены. Тем не менее зеленый треугольник на мониторе показывал, что идет запись.

Фредрик отыскал нужный номер в телефоне.

— Здравствуйте. Йорген Мустю, канал TV2…

— Привет, — мрачно сказал Фредрик и беззвучно ударил кулаком по стене. — Это я.